Горм, сын Хёрдакнута

– Женой? – переспросил наместник. Тира взглянула на диэксагога с невольным уважением – вопрос был задан как бы невзначай, без воплей о предательстве, позоре, и горе.

– О двух делах дивных Гафлудин-город только и гудел-говорил. Первое, как сила да удача молодецкая Курума со дружиной разбойников одолели. Вторая, как Беляна премудрая, на невольничьей ладье с Янтарного моря Ящером Большеротым привезенная…

– В Янтарном море теперь крокодилы? И Килия с ними торгует? – позволил себе слегка удивиться диэксагог.

– Да нет, наместник-батюшка, это имя гостя заморского. Слушай, какое чудо дивное случилось. Ящер невольниц-полонянок во Гафлудин-город вез. В пути на ладью невольничью болезнь напала, на гребцов да на гостя-корабельщика с кормчим перекинулась, все б полегли, кабы не одна невольница, Ящером в нашем стольном граде взятая. Ладью к острову прибило, на берегу на крутом кряжу дерево росло, так невольница пригожая Ящеру-гостю и говорит: «Возьми с дерева кору горькую, вскипяти воду ключом, я над ней скажу слова наговорные, кору с того дерева брошу, ты настой горький изопьешь, болезнь и снимет.» Как сказала девица-краса в цепях железных, так и вышло. Исцелила гостя да кормчего, а за ними и гребцов с девами полоненными. Как пришли во Гафлудин-город, слово изустное о деле дивном до Вельмира-посадника вмиг дошло, пришел он на деву-целительницу поглядеть да словом с ней обмолвиться, а как увидел посадник Беляну-полонянку, лицом бел как плат стал. И выкупил Вельмир Беляну за три ковша красна золота, да взял ее не в постельницы, так еще и не в коровницы, даже и не в портомойницы, а во Кудо во дворце на червленом стуле от Вельмира от посадника по праву руку сидеть!

Раскатисто-напевный голос Сотко ненадолго затих, и торговец пробурчал себе под нос нечто по-венедски. Тира, не очень знакомая с языком, разобрала только «былину сложить,» «срочно,» и «вся Альдейгья плакать будет.» Закончив с отступлением, венед продолжил рассказ прежним голосом, по-прежнему же продолжая использовать примерно в три раза больше слов, чем было логически обусловлено. К числу существенных подробностей, погребенных в потоке ритмической логореи, относилось следующее. Бениро и Беляна поженились через три дня после того, как Беляна была выкуплена и согласно правилам варварского закона отпущена на волю. Корумо был сильно не в восторге по поводу этой свадьбы, поскольку приплыл на Килию… за Беляной. С другой стороны, он смог оказать Бениро ответную нелюбезность, не отдав ему на расправу главаря морских разбойников, за голову которого килийский тиран назначил награду.

Новости были не просто возмутительны, а трижды возмутительны. Никто тирану не указ, кого ему брать в любовницы или любовники – на то он волей Четырнадцати и тиран. Матримония же – это долг тирана перед его государством, которое надо по возможности укрепить браком, и заодно произвести и воспитать достойного и ответственного наследника. Это первое. Тира наморщила нос. У нее самой ушло несколько месяцев на то, чтобы смириться с Бениро в качестве наименее неприемлемого выбора для продолжения багряной династии, переговоры между вельможами Кефалодиона и Лимен Мойридио вообще шли уже несколько лет, государство, возникшее после слияния багряной гегемонии и килийской тирании, владело бы ключами от Пурпурного моря – и все это пущено насмарку непонятно чего ради. Полюбившаяся Бениро венедская девица вполне могла бы с соблюдением всех приличий и без какого бы то ни было неудобства для тирана быть назначена, например, дворцовой повитухой. По пустой прихоти сорвать важнейший исторический союз, могущий наконец-то вернуть миру утраченный после Кеймаэона порядок – так просто не делают! Это второе. Третье и самое возмутительное – «чудо,» про которое варвар-торговец уже все уши прожужжал наместнику, было вдрызг избитым применением коры дерева чучум для лечения перемежающейся лихорадки. Незадолго до прихода Кеймаэона, дерево было завезено на многие острова у побережья материка Нотэпейро, с юга ограничивавшего Пурпурное море, и кое-где пережило похолодание. Неужели из-за эдакой невидали тиран готов опрометью жениться на в лучшем случае сомнительного происхождения и почти наверняка всеми мыслимыми способами бывшей в употреблении девице, а архон – плыть за ней за три моря? А если не из-за этого, из-за чего еще?

Сотко Скотинич все еще продолжал что-то нести, теперь про соратников Корумо, включавших кузнеца, гнуснопрославленного тем, что… Недослушав, Тира фыркнула и выбежала из тайного прохода, поднявшись по узкой каменной лестнице и хлопнув потайной дверью за самой большой бочкой в винном погребе.

Глава 30