Горм, сын Хёрдакнута

Это имело смысл – раз твой клан почитает гостей, почет будет оказан и гостям из твоего клана. Вождь почему-то смутился и выронил священный предмет. Упади он на пол, это не только продолжило бы полосу его неудач, но и было бы крайне неблагоприятным знаком для трех кланов племени холмов на весь начинающийся год. На счастье, дева из-за большой воды проявила ловкость и сообразительность одновременно, поймав пест и помешав им золу. Другой гость, согласно предсказанию Идущего в Собственной Тени действительно сам пришедший с севера, уже был готов продолжить обряд. Спустя непродолжительное время, все мужчины и женщины племени холмов, а также их посетители с севера и востока, внесли свой вклад в круг обновления.

Шаман каждого клана бросил в угли, продолжавшие тлеть в середине очага, по пригоршне заветных трав. Волшебный дым устремился к вытяжке и наполнил помещение. Вождь втянул носом терпко-сладковатый запах. Света не прибавилось, но очертания всех предметов стали отчетливее, а живые существа словно стали светиться изнутри. Узоры на лицах зажглись разными цветами, украшения на рукавах и подолах задвигались и побежали. За Идущим в Собственной Тени появилась полупрозрачная медвежья голова, с любопытством заглядывавшая ему через плечо. Змея в волосах Тадодахо расправила маленькие перепончатые крылышки и принялась летать вокруг его головы. На плече высокого вождя или шамана с востока, длиннохвостая птица с тяжелым клювом пророкотала таинственное, но неожиданно оказавшееся на грани понимания:

– Я пр-р-рар-родитель тар-ракана,
Мой потр-рох – кр-расный мухомор-р.
Пр-риди, пр-риди, вор-рона драна,
Задер-ржим др-ружно волн напор-р.

Соседка Бегущего Быстрее Оленя с явным любопытством наблюдала за происходящим. У нее на коленях уютно устроилось большеглазое полупрозрачное существо, одновременно похожее на маленького медвежонка и на детеныша морского змея, облизывая свое пушистое рыльце светящимся раздвоенным язычком. К этому существе тянулся, но не осмеливался его погладить, призрак без лица и без другой руки, в одежде из полуистлевшей ткани. Его тянул назад за пустой рукав еще один призрачный звереныш с преувеличенно большими клыками и со звездочками, зажигавшимися и гасшими в шерсти. У ног старого шамана с востока в длинной одежде, державшего в руках нечто мохнатое, возились странные небольшие существа, покрытые иглами, как дикобразы. Они свивались в клубки, разворачивались, втягивали подвижными заостренными носами струйки дыма, и вновь выпускали их колечками в направлении старика.

– Теперь время для пляски женщин, – объявил Идущий в Собственной Тени. Призрачный медведь за ним кивнул. – Мать земля родит и питает все живое, и матери нашего племени будут плясать в ее честь. С нами будут играть великий шаман племени друзей косаток, Защитник Выдр, с учеником, и шаман с востока из-за большой воды.

Снимая со стены бубен и колотушку, главный шаман сказал Защитнику Выдр:

– Надо будет послать быструю собачью упряжку в деревню у залива за Рыбьим Глазом. Во-первых, я думаю, он будет рад встретить соплеменников, во-вторых, мне открылось, что это часть того же замысла Великого Духа, что привела тебя и путешественников с востока в нашу деревню, в-третьих, нам очень пригодится переводчик. Я не только не знаю, действительно ли шаман с нами будет играть, я даже не знаю, как его зовут – одни говорят, «Отче,» другие – «Знахарь,» третьи – «Вырей,» четвертые – «Дурилкатолсинна…»

Защитник Выдр взял свой бубен, Объелся Кеты – моржовую дудку. Оквахо знаками пытался объяснить Дурилке, что от него требуется. Наконец, увидев бубны и дудку, заморский шаман закивал, развернул белую шкуру неизвестного животного, и извлек устройство, видом ни на что не похожее, с дыркой в толстой части, поперек которой были натянуты то ли жилы, то ли нити, продолжавшиеся и над тонкой частью, заканчивавшейся резной лошадиной головой.