Горм, сын Хёрдакнута

Перед мостом через Руирхеф стояли три сотни под началом Хельги, за ними – самострельщики из Свитьи и энгульсейские лучники. В их задачу входило ввязаться в бой, когда Фьольнирова сила, вышедшая из Свартильборга, ступит на северный берег. Затем хейдабирские дружинники и те, кто стрелял поверх их голов, должны были начать отступать, пока все Фьольнирово войско не оказалось бы за рекой, после чего их отрезала бы от моста Хёрдакнутова конница, а вышедшие из-за леса на возвышении с северо-запада венеды завершили бы окружение. Рассчитывать на что-либо осмысленное от синерожей толпы в шкурах не приходилось, но, просто останься они на том месте, где стояли – между Хельги и Боривоем – туземцы по крайней мере оттянули бы на себя достаточную часть мечей и стрел.

– Горм конунг, нам с тобой или здесь оставаться? – Хлифхунд, у которого только-только начал ломаться голос, старался говорить низко, но примерно на «или» перешел на писк.

Проезжая мимо, Горм оглядел подразделение, собранное Карли лендманном из йеллингских и хейдабирских псарей и волкодавов и им же обученное ранее невиданным приемам боя. Конунгу отчаянно хотелось, чтоб хоть кто-то из подростков и пёсиков дожил до конца дня.

– Стойте с венедами в засаде, – Горм тронул пятками бока Готи. – Без слова от Карли или Кирко, ни с места. Вы наше тайное оружие, чтобы решить исход битвы.

Жеребец перешел с шага на рысь, приближаясь к небольшому скоплению воинов у наполнявшегося горячим воздухом шара, лежавшего на боку. Кнур и Тира стояли у горелки, направленной не торчком, а под пологим углом. После неприятности с самой большой оболочкой, времени соткать, сшить, и проклеить новую не было, и горелка была привешена к оболочке поменьше, под которой уже летал Хани в плетеном коробе из ивовых прутьев.

– А где корзина-то? – спросил конунг, остановив коня.

– Подъемной силы не хватит на нее, горелку, и наблюдателя одновременно, – объяснила анасса, снаряженная в древние серебристые доспехи, чудом сохраненные Плагго, увенчанная крылатым шлемом, и в красном плаще на плечах. – Придется обойтись без корзины.

Горм с сожалением подавил желание спрыгнуть с коня и заключить воительницу в объятия – больно много лязга. Вместо этого, старший Хёрдакнутссон спросил:

– И куда же летуна?

Вместо ответа, Кнур указал на небольшой кусок кожи в переплетении веревок, присоединенных к шару и горелке. Оболочка заскрипела. Кузнец крикнул:

– Отпускайте помалу!

Воины, державшие концы веревок, пошли в направлении шара, который начал отрываться от земли. Одновременно, Кнур и присланный ему в учение из Альдейгьи отрок, почему-то в полушубке из заячьих шкур поверх овечьего кожуха, повернули пламя вверх. Шар окончательно округлился и потянул за веревочную сеть, сходившуюся к железному обручу вокруг бронзового котла с мертвой водой, над которым пламя из двух дюжин трубок с гулом грело воздух. Котел повис на веревках. Хан с недоверием уставился на сооружение, слегка опустив хвост.

– Лезь, Тёха, – сказал Кнур ученику.

Тот довольно неуклюже, чуть не зацепившись за одну из веревок болтавшейся на шее зрительной трубой, примостился на кожаном прямоугольнике, оказавшемся чем-то вроде седла, и заболтал ногами в воздухе, прямо перед рычагами и поворотными колесами, управлявшими горелкой.

– Травите, – кузнец, сунув Тёхе в руки рупор и продолговатую кожаную суму, махнул воинам.

Таща за собой три подозрительно тонких каната, шар с барахтавшимся, стараясь ничего не уронить, учеником взмыл в бледно-голубое небо.

– На сколько он сможет подняться? – спросил Горм.

– Саженей на двести, – ответил Кнур. – Чем выше, тем канат длиннее, и каждый вершок вниз тянет.

«Как бы обойтись без веревок,» – подумал конунг, вслух сказав:

– Ниже ста пятидесяти летать опасно – стрела достанет. Дай все двести.

– Из крепости рать идет! – закричал наблюдатель в рупор.

– Сколько их? – проорал без помощи каких-либо устройств Кнур.

Тёха, едва не отправив раструб в полет, пристроил его в ячейке сети, взял трубу, и уставился в южном направлении.

– Странный у тебя наблюдатель, – заметил Горм.

Вновь взяв в руки рупор, отрок перегнулся вниз, чуть не сверзившись с седла, и крикнул:

– Пятьсот двадцать пеших! Шестнадцать верховых! Восемь дроттаров! Два крытых возка!

– Может раз взглядом войско окинуть и всех ратников счесть, – гордо пояснил Кнур. – Лучший Святогоров ученик!

– Что-то тут не так, – вслух усомнился конунг. – С Мурхадовой дружиной их в Свартильборге больше двух тысяч.

– И что в крытых возках? – добавила Тира. – Кнур, удержат ли шар два каната?

– Если ветер не поднимется…

Кузнец с некоторым сомнением взглянул вверх, потом крикнул:

– Тихомысл, отвязывай правый канат! Правый, недобайка!

Канат полетел вниз, долбанув концом по шлему одного из воинов внизу. Тот погрозил шару кулаком.

– Лучший Святогоров ученик, говоришь? – с сомнением повторил Горм.

Тихомысл, поднявшийся на такую высоту, что на вид он был не больше полевки, вперился в трубу, глядя на восток. Одновременно он закричал что-то, тонко и неразборчиво из-за дальности и ветра.