Горлов тупик

Волосы опять упали на лицо, но она не стала их поправлять, хотя руки были свободны. Сидела, сгорбившись, низко опустив голову. Распухшие кисти безжизненно лежали на сомкнутых коленях. Влад продолжал говорить, задавать вопросы. В ответ – ни звука. Она напоминала муляж, тряпичную куклу. Он догадался: «Подзаряжается, ловит тайные сигналы от своих хозяев».

У Влада вздулись жилы на лбу. Нижняя фуфайка прилипла к спине, подмышки промокали насквозь. Он чувствовал острый звериный запах собственного пота и металлический привкус ярости во рту. Он знал: стоит повысить голос, перейти к угрозам, и остановиться уже не сумеет. Начнет бить, забьет эту тварь насмерть. Тогда его план полетит к черту, вместе с карьерой, свободой, а возможно, и жизнью. Его обвинят, как Абакумова: нарочно угробил ключевую фигуру сверхсекретной операции, потому что сам участник заговора. Гоглидзе с радостью разоблачит очередного заговорщика внутри Аппарата, свалит на него все прошлые и нынешние провалы.

Искушение врезать ей было настолько сильным, что он решил не рисковать. Вызвал дежурного, приказал увести ее. Она встала с табуретки и едва не свалилась, ловко изобразила обморочную слабость. Шаталась, подгибала колени. Дежурному пришлось поддерживать ее под локти. Он делал это бережно и молча, без обычных окриков: «Встать! Пошла!»

– Наручники! – напомнил Влад прежде, чем дверь за ними закрылась.

* * *

Надя прилипла к микроскопу. Фаги напоминали инопланетные космические спутники из какого-то фантастического мультика. Они были крупнее обычных вирусов и сложнее устроены. Шестигранная головка, аккуратный круглый воротничок, туловище-пружинка, три пары тонких гибких конечностей. Эти простейшие, мельчайшие из всех живущих на Земле организмов двигались так спокойно и грациозно, что казались разумными существами с чувством собственного достоинства. Сибироязвенные бактерии Bacillus Anthrax превосходили их по размеру примерно в сто раз и выглядели гигантскими бесформенными чудовищами. Фаг медленно опускался на поверхность бактерии, приседал на своих шести лапках. Туловище-пружинка сжималось, выпускало стержень-иглу, впрыскивая в цитоплазму бактериальной клетки свою генетическую информацию, точно и умело, будто из шприца.

Капля фагов уничтожила колонию Bacillus Anthrax минут за сорок. Мутный бульон из бактерий превратился в чистую прозрачную водичку.

Надя глубоко вдохнула, выдохнула, прикусила губу под марлевой маской, строго сказала себе: «Тихо, тихо, не обольщайся, не ты первая, не ты последняя».

Их обнаружили в конце XIX века, с ними было связано много счастливых и трагических случайностей, упущенных возможностей, чудесных исцелений, поломанных судеб.

В 1896-м британский бактериолог Эрнест Ханкин с изумлением наблюдал, как в лужице грязной воды из Ганга подыхает Staphilococcus aureus, очаровашка, золотистый стафилококк. Годом позже Николай Федорович Гамалея описал гибель наглой живучей сволочи, Bacillus Anthrax, вызванную «неизвестным компонентом».

В 1917-м, в разгар Первой мировой, канадец французского происхождения, микробиолог-самоучка, Феликс д’Эрелль, сражаясь с эпидемией дизентерии во французской армии, открыл вирусы, которые убивали бактерий, дал им имя: бактериофаги (пожиратели бактерий) и написал о них фундаментальный труд.

В 1924-м д’Эрелль вместе со своими сотрудниками провел первый эксперимент по фаготерапии дизентерии в детском госпитале в Париже. Прежде чем дать препарат больным детям, команда испытала его безопасность на себе. Эксперимент оказался удачным, большинство детей выздоровели.