Горький привкус любви

– Ты знаешь, Костя, я все эти дни разговариваю с ним во сне. Причем говорим мы исключительно о пустяках и все смеемся, смеемся… Эсфирь меня несколько раз будила с упреками – траур все же. А я ей: «Так Глеб-то меня и смешит – что я могу поделать?»

– Полагаю, это защитная реакция организма. Юмор не только оздоравливает, но и продлевает жизнь. На днях я был на столетнем юбилее своего знакомого. Мы подготовили ему в подарок танец восточной красавицы. И вот, когда она села к нему на колени и прикрылась газовым покрывалом, имитируя объятия, мы было забеспокоились: не упадет ли наш юбиляр от непосильной ноши? А он ей этак нарочито громко: «Я живу на Шестой Советской, дом пять, квартира сто двенадцать. Буду ждать тебя с нетерпением, красавица. Да адрес не забудь!» Все так и покатились от хохота.

– Да… Я бы с удовольствием погулял на столетнем юбилее Глеба.

– Не сочти, Сема, меня сентиментальным, но из всех школьных и институтских друзей ты и Глеб оказались самыми близкими и преданными. Выбрали мы друг друга в зрелом возрасте, столько лет держались вместе и, что немаловажно, наши домашние тоже подружились. И вот теперь – такая утрата…

– Думаю, нервотрепка на работе его убила. Если бы он ушел из университета вместе с нами… Выходит, не уберегли мы его, а стало быть, хоть и косвенно, но тоже виноваты в его смерти.

– Ну, ты же, Сема, понимаешь, что не мог он оставить Полину на съедение этому монстру. Опять же, то, что ему приходилось метаться между двумя женщинами, тоже не могло не сказаться на его здоровье. Он и Веру не мог бросить, и от Полины отказаться тоже не мог. Несчастные мы, мужики. Страсть и секс лишь на поверхности житейского моря. В глубинах нечто большее.

– Ну что же, тогда за любовь, – сказал Семен и залпом допил водку.

***

Со дня смерти Глеба прошел год, и его отсутствие ощущалось во всем. Друзья теперь реже виделись, да и во время их встреч уже не было той атмосферы веселья и легкости, которую Глеб умел создать как никто другой.

Эсфирь по обыкновению позвала гостей на праздник Суккот. Над столом от люстры до стен были натянуты ленты, и комната напоминала шалаш.

– Раньше мы строили на балконе маленький шалашик, изредка сидели в нем на протяжении семи праздничных дней, а в этом году Семен придумал вот это. Теперь же, сидя за столом, мы, так сказать, соблюдаем традицию в комфортных условиях, – объяснила гостям Эсфирь.

– Да уж, ощущение голодной пустыни здесь сверхреалистичное! – иронично заметил Семен.

После обильного застолья друзья, прихватив бутылку коньяка, уединились в кабинете.

– Проезжал на днях мимо университета. Ты знаешь, даже не екнуло, – сказал Семен с деланным безразличием. – Просто здание, где когда-то работал. А ведь там прошла вся моя сознательная жизнь.

– Да там уж, поди, никого и не осталось после скандала, – ответил Костя.

– Какого именно?

– Что значит «какого именно»?! Это всем скандалам скандал! Неужели ты не слышал? Кежаев-то педофилом оказался.

– Да ладно? – воскликнул Семен, при этом лицо его выражало одновременно и возмущение, и злорадство.

– Так ты в самом деле не знаешь? Даже по телевидению сюжет прошел.

– Ну ладно, не томи, рассказывай.

– Около месяца назад активисты выловили по Интернету очередного педофила и назначили ему встречу. Подъехала машина, из нее вышел водитель и подошел к девочке, ожидавшей его в назначенном месте. По легенде, девице – малорослой студентке – было тринадцать лет. Только шофер усадил ее на заднее сиденье, как машину окружили казачки с нагайками. Появились группа телерепортеров и депутат.

– Всегда подозревал в нем извращенца.

– Водитель заблокировал двери, но казаки были настойчивы – и пришлось открыть. Кежаев стал напирать: «Что за хулиганские выходки? Сейчас вызову полицию», ну и так далее. Когда казачки популярно объяснили ему, что он попал, Александр Степанович, не моргнув глазом, заявил, что это племянница его водителя, которую тот забрал, чтобы отвезти к себе в гости.

– Вот подонок! И ведь без зазрения совести спишет все на шофера!

– Все оказалось не так просто. Как только девчонка села в машину, Кежаев тут же начал говорить ей сальности, а у нее был включен диктофон. Кроме того, на диктофоне были записаны угрозы в ее адрес и их перепалка, когда в машину ломились казаки.

Вызвали наряд полиции, оформили протокол и всех отпустили. Кежаева прямо с места происшествия отвезли с сердечным приступом в больницу. Сюжет по телевидению прошел тем же вечером. И ты представляешь: на следующий день собрался совет института и выразил протест против «клеветнических заявлений телеканала».

– Уверен, что эта мразь выкрутится, – для него же нет ничего святого. После того как он публично обещал поднять университет до европейского уровня, а на самом деле низвел его до статуса института, другой бы на его месте сбежал бы от позора, а этому как с гуся вода. Так что нисколько не сомневаюсь, что выкрутится. Такие за власть цепляются руками, ногами и зубами и расстаются с ней только вследствие естественных причин, то бишь смерти.