Горький привкус любви

– Ну что ты – такое резонансное дело не могли оставить нераскрытым – Запад бы расшумелся, – а так все оперативно и четко: виновны «неустановленные лица», – с сарказмом произнес Костя, разливая бренди. – И попробуйте хотя бы заикнуться о том, что власти не заинтересованы в раскрытии убийства, а уж тем более, не дай бог, причастны к нему! Убийцы найдены, заказчики – неустановленные лица, так что все, вопрос закрыт.

– Да как хорошо закрыт! – с наигранным восторгом воскликнул Глеб. – Как политически дальновидно! Мало кто теперь не боится быть убитым чеченцами по приказу «неустановленных лиц». Ведь они – «неустановленные лица» – вездесущи. Они как тень: повсюду, но неуловимы.

– Полагаю, —язвительно заметил Костя, – теперь вся пятая колонна стройными рядами устремится за кордон или просто рассосется. Ведь «неустановленные лица» дали ясно понять: «Шельмовать мы себя не позволим, нас поддерживает народ, и именно он выдал нам мандат на ваше уничтожение».

– Что ты имеешь в виду? Что шельмовать – исламские ценности? – спросил Глеб.

– Да при чем здесь исламские ценности, чудак-человек! – взвился Костя. – Ты слышал, чтобы Немцов где-то публично выступал с критикой ислама? Так вот и никто не слышал, разве что у себя на кухне. «Неустановленные лица» сказали, что он неуважительно отзывался о Мухаммеде, и этого было достаточно. Приказы не обсуждаются.

– А что, «неустановленные лица» действительно во множественном числе? – спросил Семен.

– С одной стороны, да, но все они получают приказы от одного «неустановленного лица», воля которого приобретает силу закона, поэтому, строго говоря, «неустановленное лицо» одно. На том и зиждется порядок в России, – изрек Костя.

– «Неустановленное лицо», – сказал Глеб, – это круто, даже круче, чем «Тень» Шварца. Это не какая-то там черная тень чего-то светлого, это четкая концепция никогда, ни при каких обстоятельствах не устанавливаемого лица, сила которого – в неустановленности. Поэтому, граждане, будьте бдительны и патриотичны, чтобы ненароком не задеть чести и достоинства «неустановленного лица», ибо, если не дай бог такое случится, виновный незамедлительно и жестоко будет наказан.

Наступила томительная пауза.

– А давайте выпьем за свободу и демократию, – прервал молчание Семен.

– За свободу «неустановленного лица» творить несвободу? – с горечью спросил Глеб и, не чокаясь, выпил.

– Что вы хотите – идет борьба за существование. Естественный отбор природа не отменяла, и все живое на Земле подчиняется этому суровому закону. Выживает сильнейший, – решительно заявил Костя.

– И ты хочешь сказать, что это закономерный процесс? – возмутился Семен.

– Да, именно так. В противном случае, когда количество слабых систем станет преобладать над сильными, произойдет переход количества в качество – и цивилизация погибнет. Более того, данный закон экстраполируется и на политические системы, и на межгосударственные отношения, – ответил Костя.

– Но сенсационность в том, что выигрывает не самый мудрый, не самый великодушный и даже не самый сильный, а самый агрессивный и коварный. Не стану обременять вас описанием экспериментов в подтверждение этого тезиса, проводимых на братьях наших меньших, но поверьте мне: у нас, у людей все так же, как у них – крыс, волков и обезьян.

– Ну, ты так к социал-дарвинизму скатишься! Человеку более свойственны кооперация, взаимопомощь, а не жестокое соперничество в борьбе за существование. Более сильный – не обязательно правый, тем более совершенный, – возразил Семен.

– А кто сказал, что социал-дарвинизм – это плохо? Это все равно, что ругать солнце за то, что оно выжигает пустыню. Евгеника и расизм – вульгарное извращение дарвинизма. По-моему, очевидно, что обострение взаимоотношений между системами, режимами способствует выживанию одних и ослаблению, а может, даже гибели других.

– А по-моему, ты, Костя, загнул. Тогда войны и взаимное уничтожение неизбежны, – продолжал спорить Семен.

– Да, неизбежны. Одна система, более сильная, использует более слабую, что мы и наблюдаем в истории человечества. Правда, существует такое понятие, как цивилизация. Цивилизационные процессы, безусловно, направляют человечество в гуманное русло. Но тогда, если государства договариваются, что – заметьте – во все времена весьма зыбко, то отдельные люди, группировки, секты, политические течения выскальзывают из цивилизационного процесса и возникает терроризм. Все это описано в пророческом «Острове пингвинов» Анатоля Франса.

– Я, пожалуй, соглашусь, тем более что мы являемся свидетелями того, как целые государства ведут себя как бандиты, – заметил Глеб.

– Ты имеешь в виду нас? – спросил Костя.

– И нас, и их, и многих других.

– Как это все печально! – вздохнул Семен.

***

После поминок все разошлись, в кафе остались только Костя и Семен.

– Мы действительно его похоронили? – неожиданно спросил Костя. – Я никак не могу в это поверить. Еще неделю назад веселый, здоровый, он травил анекдоты, мы хохотали до слез, и вот теперь его нет с нами.