Горящий Лабиринт

Пайпер замешкалась, по-видимому, вспомнив, как ветер сбил мою стрелу. Она повесила на плечо духовую трубку, оставив в руках лишь кинжал.

– Красивое оружие, – похвалила Медея. – Оно так же красиво, как Елена Троянская. Так же красиво, как и ты. Но как женщина женщине я дам тебе совет. Красота вещь полезная. Но сила куда полезней. Своим оружием я выбираю Гелиоса, титана солнца!

Она воздела руки, и вокруг нее вспыхнуло пламя.

18

Хватит, Медея

Твой дед уже всех

Достал

Дуэльное правило: выбирая оружие для поединка, никогда-никогда не пытайся задействовать деда.

С огнем я имел дело не раз.

Я кормил солнечных коней с руки наггетсами из расплавленного золота. Мне доводилось плавать в кальдере действующего вулкана. (Гефест умеет устраивать классные вечеринки у бассейна.) Я стойко переносил огненное дыхание гигантов, драконов и даже своей сестры по утрам до того, как она почистит зубы. Но ни один из этих ужасов не сравнится с чистым духом Гелиоса, бывшего титана солнца.

Он не всегда был злобным. О нет, в дни былой славы он был прекрасен! Помню его дивное лицо, вечно юное и красивое, его черные кудри, увенчанные золотой огненной диадемой, горевшей так ярко, что глазам было больно смотреть на него дольше мгновения. В легких золотых одеждах, с пылающим скипетром в руках он шел по олимпийским залам, болтая, шутя и беззастенчиво флиртуя.

Да, он был титаном, но Гелиос поддержал богов в первой войне с Кроносом. Он сражался на нашей стороне против гигантов. В нем было нечто доброе и благородное – тепло, как и полагается солнцу.

Но олимпийцы становились все сильнее, им поклонялось все больше смертных, а о титанах постепенно забывали. Гелиос все реже появлялся в олимпийских дворцах. Он стал отстраненным, злым, беспощадным, губительным – средоточием всех самых неприятных качеств солнца.

Смертные обращали все больше внимания на меня – прекрасного, золотого, блистательного – и сравнивали меня с солнцем. Разве можно их в этом винить?

Я не просил об этой чести. Однажды утром я проснулся и узнал, что у меня появилась новая обязанность – управление солнечной колесницей. От Гелиоса осталось лишь неясное эхо, шепот из глубин Тартара.

А теперь благодаря своей злобной внучке-колдунье он вернулся. Ну, вроде того.

Раскаленный добела огненный шторм ревел вокруг Медеи. Я чувствовал ярость Гелиоса, его жгучий гнев. (Ой, дурацкая вышла шутка. Простите.)

Гелиос не был мастером на все руки. Вот у меня, в отличие от него, множество талантов и интересов. Он же самоотверженно посвящал себя лишь одному делу: он управлял солнцем. И теперь я чувствовал переполняющую его обиду оттого, что его обязанность поручили мне – дилетанту в солнечных делах, прежде управлявшему солнечной колесницей по выходным. Медее не составило труда добыть его силу из Тартара. Ей нужно было лишь напомнить об этой обиде, о жажде мести. Гелиос сгорал от нетерпения, желая уничтожить меня – бога, который его затмил. (Ой, снова дурацкий каламбур.)

Пайпер Маклин бросилась бежать. Тут дело было не в храбрости или трусости. Тело полубога не способно выдержать такой жар. Если бы Пайпер осталась рядом с Медеей, то сгорела бы заживо.

Одно было хорошо: мой тюремщик-вентус исчез – скорее всего, потому, что Медея не могла одновременно управлять им и Гелиосом. Доковыляв до Мэг, я рывком поднял ее на ноги и потащил прочь от набиравшей силу огненной бури.

– О нет, Аполлон! – крикнула Медея. – Даже не думай убежать!

Спрятав Мэг за ближайшей колонной, я закрыл ее собой, и в этот момент по парковке пронеслась стена пламени – яростного, быстрого и смертельно опасного: легкие мои тут же пересохли, а одежда загорелась. Повинуясь инстинкту, я упал на землю и начал лихорадочно кататься по ней, чтобы потушить огонь. В конце концов я заполз за ближайший столб – от меня валил дым, а голова кружилась.

Мэг, неуверенно шагая, пробралась ко мне. Она была потная и красная, но по крайней мере живая. Из ушей у нее упрямо торчали обгоревшие люпины. Основной удар я принял на себя.

Где-то на парковке Пайпер крикнула:

– Эй, Медея! Я смотрю, целиться ты не умеешь!

Когда Медея оглянулась на звук, я выглянул из-за колонны. Колдунья стояла на месте, окруженная пламенем, и направляла во все стороны волны белого жара, похожие на спицы в огромном колесе. Одна из волн устремилась туда, откуда звучал голос Пайпер.

Секунду спустя Пайпер крикнула:

– Не-а! Холодно!

Мэг подергала меня за руку:

– ЧТО БУДЕМ ДЕЛАТЬ?!

Моя кожа превратилась в поджаренную колбасную оболочку. Кровь в венах распевала: «ГОРЯЧО! ГОРЯЧО! ГОРЯЧО!»

Я знал, что погибну, если меня еще раз заденет волна этого пламени. Но Мэг была права. Нужно было что-то делать. Мы не могли позволить Пайпер принять весь удар на себя: наедине с Медеей становилось слишком жарко (в прямом смысле).

– Выходи же, Аполлон! – издевалась Медея. – Поздоровайся со старым другом! Вместе вы зажжете Новое Солнце!