Горячий декабрь (ЛП)

Она постаралась забыть о своих переживаниях и въехала на дорожку. Он увидел, что она едет, потому что открыл дверь гаража и позволил ей заехать. Его машина была на улице под брезентом. Плохой знак? Вечером снега будет еще больше?

Когда она вошла в дом через гараж, то увидела Яна, лежащего на полу на спине.

– Помогите, – произнес он.

– Ты упал и не можешь встать? – спросила она, стоя над ним.

– Я упал с горы.

– Что? Ты упал с горы? Ты в порядке?

– Технически это называется кататься на лыжах, но, буду честен, это контролируемое падение. И сегодня я сделал это впервые в это время года. Мне больно.

– Ты катался на лыжах сегодня?

– Папа меня заставил. И теперь я не могу двигаться. Ненавижу быть старым. Почему я старый?

Она покачала головой, выражая отвращение.

– Тебе тридцать шесть, а не девяносто шесть.

– Если ты скидываешь себя с горы в течение восьми часов, то почувствуешь, что тебе девяносто шесть. Я тебе не советую.

– Ну, мне двадцать шесть, и я себя чувствую на девяносто шесть.

– Так ты тоже каталась на лыжах?

– Нет, я работала над твоим чертовым каминным экраном весь день. Он готов, кстати.

– О, – сказал он. – Спасибо?

– Не благодари. Просто дай мне лечь. Подвинься.

– Мне слишком больно, чтобы двигаться.

Искра положила ногу ему на бедро и толкнула, сместив Яна на пару футов влево.

– Я не загнала тебе занозу? – спросила она, падая на пол и растягиваясь рядом с ним.

– Я отшлифовал пол после ремонта. Он гладкий, как голос Эла Грина.

– Не могу не согласиться.

– Будет чертовски тяжело трахать тебя, если я не смогу двигаться, – пожаловался Ян, вздыхая. – А я так ждал этого момента.

– Все в порядке. Мы можем потрахаться позже.

– Я буду думать о том, как трахаю тебя, – заявил он и положил ладонь на глаза. – Это я смогу. Мой мозг – единственное место, которое не болит.

– Ты уже это делаешь? – спросила она

– Да. Целиком и полностью. Черт, а я хорош. У меня шикарная техника, – заметил Ян.

– Просто скажи мне, когда я кончу, просто чтобы знать.

– Ты уже почти. Почти. По...ч…ти. Ты кончила. И сразу же после кончил я. Вау. – Ян убрал руку с лица. – Ух. Я надеюсь, тебе было так же хорошо, как и мне.

– Даже лучше. Ты трахал меня так сильно и так хорошо, что я не могу двигаться.

– Я животное, – согласился Ян с рычанием, и Искра так сильно рассмеялась, что вскрикнула от боли в спине. – Готова ко второму раунду?

– Еще нет. Мне нужно время прийти в себя. Но я сражена твоей выдержкой.

– Знаешь, что поможет нам чувствовать себя лучше? – задал вопрос Ян, прыгая на своей стороне, как рыба, выброшенная на берег.

– Морфий?

– Даже лучше, чем морфий.

– Героин?

– Вообще-то я думал о чем-то менее опасном и незаконном.

– Викодин?

– Горячая ванна. Мы могли бы раздеться и пойти в горячую ванну. Что думаешь?

– Думаю, лучше Викодин.

– Ты, правда, не любишь горячие ванны? Думал, ты шутишь.

– Они меня нервируют.

– Почему они тебя нервируют? Если тебе от этого станет легче, я могу взять свой свисток спасателя, а ты наденешь нарукавники.

– Я нервничаю не из-за того, что могу утонуть. Я просто…

– Что?

– Я стесняюсь.

Ян широко открыл глаза от удивления.

– Расскажи, чего именно. Это приказ.

– У меня появилась сыпь в горячей ванне, когда я была ребенком. Вот и все.

– Сыпь.

– Да. Сыпь на попе.

– У тебя появилась сыпь на попе от джакузи, когда ты была ребенком. Маленькая?

– Не маленькая.

Большая?

– Представь пиццу, Ян. Такой была моя двенадцатилетняя попа.

– О, Боже! Это отвратительно. Я никогда больше не стану есть пиццу. Не пойми меня неправильно. Я буду есть твою попу, но не притронусь к пицце.

– Видишь? Ты бы тоже стеснялся джакузи, если бы она превращала твою попу в пиццу. Я неделю не могла сидеть. Мне пришлось спать на животе. Бедной маме пришлось накладывать мне мазь. Это был кошмар.

– Где у тебя появилась эта сыпь от джакузи?

– Мы поехали отдыхать, когда я была ребенком, и остановились в отеле с джакузи.

– Ясно, джакузи в отеле стала твоей первой ошибкой. И второй. Одна ошибка для двух половинок твоей попы. Там же сточные воды могли быть.

– Расскажи мне об этом.

– У меня новое джакузи, я его сам вымыл, обработал с хлоркой дважды. Вода идеальная. От нее у тебя не будет пиццы, клянусь.

– Ты никогда не позволишь мне забыть об этой пицце, да? – поинтересовалась она.

– Нет. Никогда. Пока мы оба живы.

– Да, я так и подумала. А теперь ты расскажи что-то смущающее. – Она медленно перевернулась на бок и посмотрела Яну в лицо.

– Что-то смущающее? Ладно, это не настолько смущает, как пицца-попа, но я мог бы рассказать о случае, когда у меня был секс с моей девушкой, и я забыл выбросить упаковку от презерватива, а мой папа нашел ее на полу в гостиной на следующее утро.

Искра поморщилась.

– О, это плохо. Когда это случилось? В старших классах?

– Сегодня утром.

Она распахнула глаза.

– Вот, черт! Что сказал твой папа?

– Ну, он посмотрел на меня таким отцовским взглядом... – Ян скривил лицо, выражая серьезность, смешанную с суровостью, одновременно пытаясь не смеяться. – Затем спросил: «Кто-то, кого я знаю?» – довольно странный вопрос, если задуматься.

– Ты сказал ему, что это была я?

– Сказал.

– Он взбесился?