Горячий декабрь (ЛП)

– Расскажи мне об этих стадиях, пока я играю. Я уже очарована, – заверила она, сжимая его одной рукой, а другой обхватила яйца. Его рот приоткрылся, и он быстро вдохнул. Мог он быть еще сексуальнее? Иногда она становилась слабой от этого. Она терпеть не могла быть слабой, и все равно она обожала быть с Яном, так что ей стоило либо избавиться от Яна, либо привыкнуть к этому чувству.

Ян поцеловал ее за ушком. Ладно, может быть, она сможет привыкнуть к этому.

– Стадия один. Вялый.

– Скучно.

– Правда? Но ведь это позиция по умолчанию. Нам нравится это, когда мы на людях. Если бы мир имел смысл, мужчины носили бы юбки для камуфляжа стояка, а женщины носили бы брюки.

– Женщины действительно носят брюки.

– Кто-то нет. – Он положил руку ей на попу и ущипнул ее.

– А какая вторая стадия?

– Зевать и потягиваться. Ну, знаешь, когда просыпаешься утром, но ты еще не полон сил. Это стадия два.

– Так, значит, стадия два – это когда твой член проснулся, но еще не выпил кофе?

– Правильно.

– Итак, стадия три – это послекофейная?

Ян кивнул.

– Три чашки. Полностью проснулся.

– Твой член сейчас полностью проснулся?

– Он готов завоевывать мир.

– Стадия четыре есть?

– О, да. Стадия четыре – это серьезный бизнес. Это кофеин и адреналин. Он так поднимается, что не может сидеть. Стадия четыре – это последние пару минут перед оргазмом. Как момент во время запуска шаттла, когда все моторы горят, и он парит над платформой. Это стадия четыре.

– Есть стадия пять?

– Оргазм – это стадия пять. Стадии шесть нет. Сразу переход от стадии пять к стадии один.

– Мне нравится стадия три, – призналась Искра, пробегая по нему пальцами. – Как долго ты останешься в этой стадии?

– Довольно долго, если стимуляция будет хорошей. Но если больше четырех часов, то мне придется позвонить доктору. Как говорит реклама, на всякий случай.

– А я даю достаточно стимуляции?

– Все идеально. Не сомневайся. – Он положил руки на обе стороны ванны и откинул голову назад. Искра полусидела, полукачалась на его коленях, пока играла с ним, дразнила его, нежно ласкала.

– Мне нравится, – заметила она.

– Я и так знаю.

– Я имею в виду, ты мне нравишься, – исправилась она, прижимая его ближе, наслаждаясь его близостью. – Я долго тебя хотела. Приятно, наконец, обладать тобой. Я была влюблена в тебя с твоего первого рабочего дня.

– Да?

– Была. Долгое время.

Он покачал головой.

– Я потрясен. С первого дня? – спросил он.

– С самого первого дня. Ты выступил с речью перед всей компанией, и тебе потребовалось много времени, чтобы поговорить с каждым из нас. И ты был так красив. И сейчас красив. Был красив. Ты был красив тогда и сейчас все еще красив. И сексуален.

– Я чувствую себя сейчас глупо, – признался он. – Я пытаюсь понять, когда за последние полтора года ты испытывала ко мне чувства. Я не могу. Ты очень хорошо их скрывала.

– Я делала тебе минет, а ты трахал и кончил на меня. Разве это не намек?

– Я пытаюсь вспомнить другой раз, кроме той ночи.

– Неделю до этого, когда мы были одни на работе? Я практически кидалась на тебя, – попыталась напомнить она. – Ты не понял намек.

– Я был близок к тому, чтобы понять намек, пока не вошел твой придурок-бывший.

– О, да, это было нечто. Зачем я снова встретилась с этим парнем?

– Ты скажи, – сказал Ян.

– До этого я пыталась перестать думать о тебе. Не сработало – сказала она. – Моя влюбленность в тебя не была переменчивой.

– А я думал, это я был влюблен в тебя, – ответил Ян. – Я решил, что ты переспала со мной из любопытства или скуки, или, знаешь, он здесь, и я здесь, так почему бы, черт, нет?

– Та ночь не была «почему бы, черт, нет». Она была «Я должна заполучить этого мужчину, иначе я умру, потому что моя киска меня убьет».

– Ты знала, что у меня к тебе чувства?

– Я знала, что привлекала тебя. Но это немного другое.

– Как ты узнала? – допытывается он. – Я старался не быть таким очевидным.

– На твоем лице написано. – Она щелкнула себя по носу, показала на него и подмигнула.

– Написано? Как в покере?

Она кивнула.

– И как же это?

– Когда ты работаешь, и кто-то что-то тебе говорит, ты отвечаешь им во время работы. Всем, кроме меня. Ты всегда останавливал работу, когда я говорила тебе что-то, неважно что, – объяснила она, рисуя круги на головке его члена. – Стив, Джек или Дэвис могли спросить тебя о чем-нибудь, пока ты читал контракт или чертежи, или еще что-то, и ты отвечал им, не поднимая головы. А со мной ты всегда откладывал чтение на стол. А потом смотрел вверх.

– Мне нравилось смотреть на тебя.

– Я поняла. Мне тоже нравилось смотреть на тебя. Ты слишком сексуален для костюма, – сказала она.

– Тебе нравятся мои костюмы. Признай это.

– Мне нравятся твои костюмы. Они заставляют тебя выглядеть... властным, важным, главным. Мне нравится мужчина, который хорошо владеет полномочиями.

– Я тебе нравлюсь.

Она снова кивнула, улыбнувшись.

Ян снова улыбнулся своей улыбкой «я люблю свою гребаную жизнь», которую он так хорошо примерял. Мир был очень добр к нему, и искупающим этот порок было то, что он знал это и ценил.

– Так как я здесь главный, – сказал он, – я собираюсь отдать тебе приказ.