Горячее лето 42-го

- Хватит на них жуть нагонять, Михаил! Я думаю, все здесь ясно, - прервал его "лекцию" Харин и, обернувшись к нам, сказал, - вы, ребята, пока свободны. Подождите наверху немного, нужны будете - позовем. Нам тут посовещаться нужно.

Мы поднялись и вышли из блиндажа. Часовой, все так же, ходил взад и вперед, не далеко от входа, и, время от времени заинтересованно посматривал в нашу сторону. Минут через пять, мимо нас, в штаб батальона прошел тот самый капитан, который спал на нарах, когда нас привел Зиновьев. Ждать пришлось недолго, минут двадцать. По истечении которых, из блиндажа выглянул Белов и позвал нас:

- Эй, голозадые! Заходите!

- Значится так, товарищи призывники! Тут такое дело. К нам прибыло пополнение со станции Себряково, почти рота, так что, отправляйтесь на хутор Глубокий, там найдете старшего лейтенанта Журбина. Он поведет команду, собранную из уже проверенных окруженцев, на хутор Выселки, там будет формироваться учебная рота. Журбин назначен командиром этой роты, и вы поступаете в его распоряжение. Пройдете обучение, примете присягу, затем, скорее всего, вернетесь в наш полк, а конкретно, в наш батальон. Вот вам записка сопроводительная, - начштаба протянул листок бумаги сержанту Зиновьеву, - доставишь, сдашь с рук на руки. Вернешься, доложишь. Ясно?

- Ясно, товарищ капитан! - бодро отозвался сержант.

Да. Вот и решилась наша судьба. Если до этого момента, в этом времени, мы были обычными советскими гражданами, то теперь, после присяги, мы станем просто бойцами РККА. И, в случае чего, ордена и медали, а так же трибунал и штрафная рота, не говоря уже о пулях, минах и прочих бомбах и снарядах, обеспечены нам на все сто процентов. Про стойкое перенесение всех трудностей и лишений армейской службы мы уже где-то слышали, так что этого нам объяснять не нужно. В конце концов, куда нам деваться в этом времени, тем более, когда война идет, а возраст у нас не детсадовский? Отцовская родня где-то под Воронежем, дед Алексей, бабушка Анна и наши дяди и тети, старшему из которых, моему крестному Ивану, пошел лишь тринадцатый год. Отцу нашему идет пятый месяц, он родился в марте 1942-го. Мать наша, правда, здесь недалеко, на станции Себряково, но ей два года исполнится в августе. Станцию немцы бомбят беспощадно, так как через нее, по железной дороге идут войска и техника на Сталинград, да и сюда тоже. Поэтому бабушка Александра, забрав маленькую Антонину (нашу мать), переехала за десять километров от станции, в соседнее село Сидоры, к своей матери Анастасии. Да и то, мама рассказывала потом, через много лет после войны, как при авианалетах, немцы бомбили и станцию, и Сидорам доставалось тоже, баба Настя сгребала в охапку маленькую Тоню и, они мчались без оглядки в ближайший лес, там прятались и ждали, когда немцы улетят. Сидоры бомбили, я думаю потому, что через них пролегала дорога на Камышин, откуда, вероятно шли войска к фронту, а от нас транспортировали большое количество раненых, вот эти-то колонны немцы и пытались бомбить в чистом поле. Муж бабы Шуры, Тимофей, где-то тут, недалеко должен находиться. Он служит в 20-й мотострелковой бригаде, 13-го танкового корпуса. Должность - шофер, но где он в данный момент времени - неизвестно и, как его можно разыскать тоже непонятно. А главное - зачем? Явиться и огорошить человека - здравствуй, дед! Мы внуки твои, из далекого будущего! А дальше что? Скорее всего, в дурдом упекут, и вся недолга. А нам это нужно? Нет уж, мы тут осмотримся, для начала и, если повезет нам остаться в живых, потом придумаем, что и как делать дальше. Вот у Витьки, родня вообще неизвестно где, можно сказать - круглый сирота он в этом мире бушующем. Так что, нужно держаться вместе, желательно, а там, поживем - увидим.

Напоследок, начштаба вызвал старшего лейтенанта-разведчика и, попросил нас показать на карте, где мы обнаружили Свистунова и спрятали катушку телефонного провода. С того берега на связь так никто и не вышел. Пока я объяснял разведчику, где брат с Витькой нарвались на немцев, снаружи раздался крик " - Воздух!", потом послышался гул авиационных моторов и, свист летящих к земле бомб. А потом, так грохнуло, что через щели в потолке, на головы нам посыпался песок. Раз, да еще раз, да еще и еще! Фу, ты пропасть, какая! Этак мы и до присяги не дотянем! Послышались пулеметные очереди, затем зенитки ударили. Дух! Дух! Дух! Дух! Дух! И еще! И еще! В общем, эта какофония продолжалась минут десять, затем взрывы прекратились, а чуть погодя, умолкли и зенитчики. Попали они по немцам или нет?

Комбат, тут же, сразу после налета, послал дежурного проверить наличие потерь и разрушений. Связист, примостившийся в углу, проверял связь с подразделениями, ответили не все и он послал своего белобрысого напарника устранять повреждения. Тот, не долго думая, повесил через плечо карабин, захватил катушку провода и кирзовую сумку с инструментом, мухой вылетел из блиндажа.

Зиновьев похлопал меня по спине и сказал, с усмешкой:

- Ну, чего присел как заяц! Небось, коленки трясутся, с непривычки?