Горение (полностью)

- У талантливого всегда много врагов, - ответил Дзержинский, - явных и незримых. То улюлюканье, которое сейчас раздается в наш адрес со стороны социалистов, свидетельствует о точности нашей позиции, о ее, коли хотите, талантливости. "Над нами смеются социалисты Пилсудского"! Нашли кого бояться! "Мы слышим звуки одобренья не в сладком лепете хвалы, - а в диких звуках озлобленья!" - так писал друг нашего Мицкевича. Чего мы требуем? Понимания той истины, что сами по себе, вне и без совместной борьбы с русскими рабочими, свободы не добьемся. Понимания того, что проповедь ненависти к России - не просто глупа, но преступна. Сто миллионов наших русских братьев угнетают те же люди, которые мучают нас. Понимания того, что восстание стомиллионного народа против самодержавия и окажется тем путем, по которому мы вместе с ним придем к свободе. Это стратегия. Это, понятно, неприложимо к тем товарищам из ППС, которые, желая - на словах - добра полякам, на деле приносят, а в будущем принесут еще больше горя, ибо разочарование - самая страшная форма отчаяния и безнадежности. А что, как не отчаяние, может породить разгром "чисто польского" восстания против царизма? Чего же мы требуем от членов нашей партии? Истинного сообщества единомышленников, а не дискуссионных передряг. Мы требуем определить позицию: не индивидуальный террор, а постоянная, повседневная, пусть внешне незаметная, агитация и пропаганда против самодержавия, бесправия, гнета. Каковы задачи партийной агитации и пропаганды? Объяснять неустанно, что рабочий класс может и должен завоевать власть, и только он, рабочий класс, является выразителем воли большинства - если не сейчас, то, во всяком случае, в ближайшем будущем. Второе: объяснять неустанно крестьянину, что шляхетские идеи "лиги народовой" о "холопской" республике, о том, что мелкий землевладелец будет определять будущее, - суть пережевывание давно умерших иллюзий русских народовольцев. Оставим в стороне великодержавно-бесклассовое определение термина "народ", поговорим о сути...

- Можно и о термине "народ", - не согласился Генрих.

- Хорошо. Извольте. "Народ" - это вы, товарищ Генрих, это Прухняк, это Людвиг, Ежи, я, это губернатор Скален, хозяин рудника Вацлав Лапиньский, это урядник Иванов, писатели Сенкевич, Прус, Ожешко, изобретатель Мария Складовска, художник Пернацкий, это граф Любомирский, это революционер Мацей Грыбас, ожидающий в тюрьме суда. Фамилий я могу привести много, и за каждой приводимой мною фамилией есть свой социальный смысл, или, говоря жестче, интерес. Важно: смыкается ли интерес конкретного человека с интересами миллионов поляков, русских, литовцев? Перед термином "народ" не следует становиться на карачки, народ состоит из людей, а люди вне экономической структуры общества - немыслимы. А сегодняшняя неразвитость экономики империи рождает среди некоторых людей теории воскрешения примитивных, дедовских, идеалистических образчиков социализма, такого социализма, который не в силах выскочить за рамки мелкобуржуазных реформ, - это, если хотите, бумеранг и против нашего будущего. А ближайшее будущее - развитие капитализма, в недрах которого заложен социализм.

- Значит, получается, - Генрих продолжал ставить колючие вопросы, - мы со своими стачками похожи на мартышек, которые русским и польским буржуям из огня таскают каштаны?