Горе побеждённым

 - И иноземцы тоже, но - русскими руками. Наши мастера по смекалистости могут дать фору любому иностранцу, я в этом убеждён. Но в те далекие времена, я  думаю, русскому человеку было не до красот. Между кузницей и наковальней довелось нашим предкам строить свое государство. Зубы показывали и Запад и Восток. Одни татары чего стоили! Орда жгла и насильничала – не успевали обустроиться от набега к набегу. А холода у нас, между прочим, больше половины года. Где уж там думать о кудрявой красоте! Оборона ставилась выше всех архитектурных изысков. Зато, когда  в Кремле Фиораванти  возводил Успенский собор, наши мастера жили в палатках вокруг стройки и  учились у итальянца премудростям европейского зодчества и инженерным хитростям, а потом применяли эти знания по всей Руси. Но и он, а потом и Антонио Солари  создавали свои шедевры, опираясь на характерные особенности именно русского стиля. Чтобы вновь построить Успенский собор, который обвалился из-за технических недочетов и землетрясения 1474-го года, Фиораванти ездил во Владимир и Суздаль изучать традиции русской храмовой архитектуры. Вернувшись, он возвёл здание, по выражению летописца, «яко един камень». Оно соответствовало требованиям того времени, когда Московское царство обретало единое независимое пространство, объединяясь в один кулак. Поэтому, главный собор Кремля, Успенский, по облику явился воплощением непобедимости государства: с окнами-бойницами, с куполами шлемами. А это значит, что итальянец все свое умение употребил на воплощение русской идеи. А вам, что больше нравится в Кремле, Александр Прохорович? – вдруг спросил Собакин.

 - Везде-то я не был. А так, по виду, сильно удивительна Царь-пушка с ядрами. И ещё мне очень нравится большое паникадило в Успенском. Я видел, как его возжигали на Пасху: свечи в нём большие-большие и фитили от них соединялись между собой белым шнурком, а свободные концы опускались вниз. Незадолго до пения: «Хвалите имя Господне…»  из Царских врат важно вышел с посохом архиерей, за ним иеромонахи со свечами. Они подожгли концы паникадильных шнуров, огонь побежал по ним наверх и Собор разом осветился морем света. У всех от такого благолепия дух захватило! Это ж надо - такая красота!

 - Паникадило это интересно тем, что было отлито из серебра, которое казаки отбили у французов, когда те бежали из Москвы. Тогда ими было украдено  множество старинной драгоценной утвари. Вот из этого-то серебра и был сделан светильник. У него и название есть: «Урожай».

 - Надо же! – удивился Ипатов – Чего он только не знает! – подумал он о начальнике.

 - А  мне, представьте себе, больше всего нравятся кремлёвские стены и башни. Могу надоесть, рассказывая о том, как они строились да перестраивались и какое имели  назначение в разные времена. Ну-ка, мил-человек, - обратился Собакин к вознице, – остановись-ка  здесь ненадолго.

 Извозчик осадил, разбежавшуюся было лошадь, прямо у Александровских чугунных ворот на углу Кремля.

 - По слабости человеческой хочу перед вами похвастаться предками, – сказал Вильям Яковлевич, указывая на остроконечную угловую кремлевскую башню. - Видите, перед нами Угловая Арсенальная башня. Возведена она в 1492-ом году при Иване III мастером  Солари. Первоначально башня имела семь рядов бойниц и потайной выход к реке Неглинке. В её глубоком подвале до сих пор сохранился колодец-родник с чистейшей водой. Предназначение этой цитадели: охранять переправу через речку  Неглинку к торгу на Красной площади. Позже, для бо;льшей безопасности нижние ряды бойниц заложили, и весь низ укрепили расширяющимся цоколем. Видите, какая у неё  широкая юбка? Потом, по приказу Петра I вон те, верхние бойницы, расширили и установили в них артиллерийские орудия. Руководил работами мой предок, который при Петре Алексеевиче управлял всей русской артиллерией, кою так уважал сам государь.

 «Вот оно что, – подумал Ипатов. – Теперь понятно, чем он гордится. Кто-то из его предков близко находился рядом с царём Петром. Что ж, бывает. Дворяне тогда все  служили, не то, что нынче».