Дорогая моя матушка, Евдокия Ильинична!
Как ваше бесценное здоровье? Всё ли благополучно дома? У меня всё хорошо. В Москве страшная жара и много пыли. Пожаров пока нет – все стерегутся. К моему начальнику приехал погостить дядя – иеромонах Меркурий – молитвенник и совестливый человек, оттого и неустроенный. Ещё хочу вам рассказать, что к нашему дому прибилась одна сиротка – Катерина. Сейчас ей Канделябров документы выправляет. Что с ней будет дальше – неизвестно. Она скромная и благонравная девица. Из хорошей семьи. Я так вам скажу, любезная матушка, если бы у меня был капитал или большая должность, я бы на ней женился. А, так как я - голь и денег у меня скоплено только 116 рублей (без двух гривенников), то – ничего не поделаешь – буду и дальше пребывать в одиночестве, хотя мне это обидно.
Матушка, глаза у неё серые, а коса из чёрного шёлка и длинная.
Поздравляю вас с праздником первоверховных апостолов Петра и Павла. Кланяйтесь от меня всем родным и помолитесь у преподобного Сергия, чтобы мне не оступиться в московской жизни.
Преданный вам сын, Александр.
Внизу хлопнула дверь. Пришёл Собакин. Ипатов свесил голову вниз лестничного проёма. Вильям Яковлевич остановился в дверях кухни и заговорил со своим слугой. Тот доложил кто где, а потом заговорил о Кате.
- Чиновница эта, у которой жила Катерина…
- Павловна.
- Катерина Павловна, запросила три тысячи отступных за документы.
- Ты их видел?
- Видел. Отец – Павел Евграфович Гурьев, дворянин. Мать – Теплова. Между прочим, она - дочь внебрачного сына барона Сутерланда .
- Это какого барона? – изумился Собакин. – Банкира Екатерины Великой?
- Точно так.
- Значит она немножко англичанка. Потрясающе!
- По папеньке русская и православная, а там, как хотите.
- Ты был в Опекунском совете?
- А как же. Все документы об опеке на неё – Савраскину Марфу Семёновну.
- У Катерины Павловны после родителей остались какие-нибудь деньги?
- Копейки. Если Савраскиной пригрозить, что мы подадим на неё в суд за то, что она хотела отдать скотобойщику в жёны несовершеннолетнюю девицу да ещё против её воли, она, я думаю, согласится на всё, чтобы замять это дело.
- Договорись с ней. Дай ей денег. Давай переоформим опекунство на меня. В конце концов, дай кому надо взятку.
Повисла тишина. Ипатов чуть не свалился с лестницы вниз головой.
- «Нет выше власти, чем власть над собой» - сказал Бальтасар Гарсиан ,– торжественным голосом произнёс Канделябров.
- Он был скучным моралистом, этот твой испанец.
- Что ж, я - посуда битая, а потому всё равно скажу: негоже настраивать инструмент, на котором не будете играть. Это вам не Барби. Катерина Павловна – всем–всем да не каждому.
- Хочешь в ответ цитату? «Люди недалёкие обычно осуждают всё, что выходит за пределы их понимания». Ларошфуко .
- Куда уж нам понимать такие вещи: рылом не вышли, – ядовито огрызнулся Спиридон.
- Делай, как я сказал, – отрезал Собакин. – Скажешь, сколько на всё нужно денег – я возьму в банке, – и пошёл наверх, где за своим столом тихо умирал Ипатов.
- Чем заняты, молодой человек? – грозно спросил он помощника. – Государыня императрица Екатерина II не уставала повторять, что «праздность – есть мать скуки и множества пороков». Вам понятно? После Петра и Павла – засучим рукава и за работу, - и скрылся у себя в кабинете.