Горе побеждённым

                                   Дорогая моя матушка, Евдокия Ильинична!

 Как ваше бесценное здоровье? Всё ли благополучно дома? У меня всё хорошо. В Москве страшная жара и много пыли. Пожаров пока нет – все стерегутся. К моему начальнику приехал погостить дядя – иеромонах Меркурий – молитвенник и совестливый человек, оттого и неустроенный. Ещё хочу вам рассказать, что к нашему дому прибилась одна сиротка – Катерина. Сейчас ей Канделябров документы выправляет. Что с ней будет дальше – неизвестно. Она скромная и благонравная девица. Из хорошей семьи. Я так вам скажу, любезная матушка, если бы у меня был капитал или большая должность, я бы на ней женился. А, так как я - голь и денег у меня скоплено только 116 рублей (без двух гривенников), то – ничего не поделаешь – буду и дальше пребывать в одиночестве, хотя мне это обидно.

 Матушка, глаза у неё серые, а коса из чёрного шёлка и длинная.

 Поздравляю вас с праздником первоверховных апостолов Петра и Павла. Кланяйтесь от меня всем родным и помолитесь у преподобного Сергия, чтобы мне не оступиться в московской жизни.

                                                                                        Преданный вам сын, Александр.

 Внизу хлопнула дверь. Пришёл Собакин. Ипатов свесил голову вниз лестничного проёма. Вильям Яковлевич остановился в дверях кухни и заговорил со своим слугой. Тот доложил кто где, а потом заговорил о Кате.

 - Чиновница эта, у которой жила Катерина…

 - Павловна.

 - Катерина Павловна, запросила три тысячи отступных за документы.

 - Ты их видел?

 - Видел. Отец – Павел Евграфович Гурьев, дворянин. Мать – Теплова. Между прочим, она -  дочь внебрачного сына барона Сутерланда .

 - Это какого барона? – изумился Собакин. –  Банкира Екатерины Великой?

 - Точно так.

 - Значит она немножко англичанка. Потрясающе!

 - По папеньке русская и православная, а там, как хотите.

 - Ты был в Опекунском совете?

 - А как же. Все документы  об опеке на неё – Савраскину Марфу Семёновну.

 - У Катерины Павловны после родителей остались  какие-нибудь деньги?

 - Копейки. Если Савраскиной пригрозить, что мы подадим на неё в суд за то, что она хотела отдать скотобойщику в жёны несовершеннолетнюю девицу да ещё против её воли, она, я думаю, согласится на всё, чтобы замять это дело.

 - Договорись с ней. Дай ей денег. Давай переоформим опекунство на меня. В конце концов, дай кому надо взятку.

 Повисла тишина. Ипатов чуть не свалился с лестницы вниз головой.

 - «Нет выше власти, чем власть над собой» - сказал Бальтасар Гарсиан ,– торжественным голосом произнёс Канделябров.

 - Он был скучным моралистом, этот твой испанец.

 - Что ж, я - посуда битая, а потому всё равно скажу: негоже настраивать инструмент, на котором не будете играть. Это вам не Барби. Катерина Павловна – всем–всем да не каждому.

 - Хочешь в ответ цитату? «Люди недалёкие обычно осуждают всё, что выходит за пределы их понимания». Ларошфуко .

 - Куда уж нам понимать такие вещи: рылом не вышли, – ядовито огрызнулся Спиридон.

 - Делай, как я сказал, – отрезал Собакин. – Скажешь, сколько на всё нужно денег – я возьму в банке, – и пошёл наверх, где за своим столом тихо умирал Ипатов.

 - Чем заняты, молодой человек? –  грозно спросил он помощника. – Государыня императрица Екатерина II не уставала повторять, что «праздность – есть мать скуки и множества пороков». Вам понятно? После Петра и Павла – засучим рукава и за работу, - и скрылся у себя в кабинете.