Горе невинным

– Так говорят дети, – проговорила Кирстен. – Они говорят: не хочу того и не хочу этого, и тем, кто лучше разбирается в жизни, кто лучше видит, что происходит, приходится уговаривать их делать то, чего они не хотят.

– В вашем исполнении уговоры выглядят несколько иначе, – сказал Филип. – Вы отдаете мне приказания.

– Нет, я не приказываю вам, а просто советую. – Она вздохнула. – Я бы посоветовала то же самое и всем остальным. Микки пора вернуться к работе, а Тине – в библиотеку. Я рада, что Эстер уехала. Ей лучше быть там, где никто не будет постоянно напоминать обо всей этой истории.

– Да, – заметил Филип. – В этом я согласен с вами. Вы правы относительно Эстер. Но как насчет вас самой, Кирстен? Не стоит ли и вам куда-нибудь укатить?

– Да, – снова вздохнула мисс Линдстрём. – Мне тоже следовало бы уехать.

– Почему же вы не делаете этого?

– Вы не поймете причину. Мне слишком поздно уезжать отсюда.

Филип задумчиво посмотрел на нее.

– Существует слишком много вариантов, так сказать, вариаций на единую тему. Лео считает, что это сделала Гвенда; та, наоборот, думает, что виноват Лео. Тине известно нечто такое, что заставляет ее подозревать кого-то. Микки знает, кто виновен, однако это его не волнует. Мэри считает, что это сделала Эстер. – После небольшой паузы он продолжил: – Но истина, Кирсти, заключается в том, что все это – лишь вариации на тему, как я сказал. Но мы-то с вами знаем, кто это сделал, разве не так, Кирсти? Вы и я?

Она бросила в его сторону короткий, полный ужаса взгляд.

– Так я и думал, – ликующим тоном произнес Филип.

– Что вы имеете в виду? Что вы хотите этим сказать?

– На самом деле я не знаю, кто это сделал. Но вы знаете. И не просто догадываетесь, а знаете наверняка. Я прав, не так ли?

Кирстен прошествовала к двери, открыла ее, повернулась к Филипу и сказала:

– Так говорить невежливо, но я все-таки скажу. Вы дурак, Филип. То, что вы затеяли здесь, опасно… опасно для вас. Вы понимаете одну разновидность опасности. Вы были пилотом. Вы встречали в небе смерть лицом к лицу. Неужели вы не понимаете, что, оказавшись рядом с истиной, попадаете в такую же смертельную опасность, как на войне?

– A как в таком случае насчет вас самой, Кирсти? Если вам известна истина, разве вы не находитесь в опасности?

– Я способна позаботиться о себе, – мрачным тоном проговорила мисс Линдстрём. – Я могу быть настороже. Но вы, Филип, беспомощны в своем инвалидном кресле. Подумайте об этом! К тому же, – добавила она, – я излагаю не свои мысли. Меня устраивает нынешнее положение дел – поскольку я считаю, что так будет лучше для всех. Если все разъедутся в разные стороны и вернутся к своим делам, нового повода для беспокойства не будет. Если спросят, у меня есть официальная точка зрения. Я по-прежнему утверждаю, что это сделал Джеко.

– Джеко? – Филип удивленно посмотрел на нее.

– А почему нет? Джеко был умен. Он умел составить такой план, чтобы не пострадать от последствий. В детстве он часто проделывал это. В конце концов, что стоило ему сфальсифицировать алиби? Разве это не делается сплошь и рядом?

– Но это алиби он не мог подделать. Доктор Калгари…

– Доктор Калгари, доктор Калгари, – нетерпеливо проговорила Кирстен. – Он человек известный, всем знакомо его имя, и вы произносите эти два слова «доктор Калгари» так, как если он сам Господь Бог! Но позвольте сказать вам следующее. Если у вас было сотрясение мозга – такое сильное сотрясение, как у него, – разве можно поручиться за точность воспоминаний… Все могло происходить совсем по-другому – в другой день – в другое время – в другом месте!

Филип посмотрел на нее, чуть склонив голову набок.

– Значит, такова ваша версия, – проговорил он. – И вы уверены в ней. Вполне достойная внимания история. Но неужели вы сами верите в нее, а, Кирсти?

– Я вас предупредила, – сказала мисс Линдстрём, – ничего больше я сделать не могу. – Она отвернулась, а потом вздернула голову и произнесла в привычной деловой манере: – Скажите Мэри, что я убрала чистое белье во второй ящик этого шкафа.

Филип чуть улыбнулся подобной развязке, а потом улыбка умерла у него на губах…

Владевшее им внутреннее волнение еще более возросло. Он чувствовал, что находится очень близко к цели.

Проделанный над Кирстен эксперимент оказался в высшей степени удовлетворительным, однако Дюрран сомневался в том, что из нее можно выудить что-то еще. Досадна была проявленная ею снисходительность к нему. Его неподвижность вовсе не означала, что он настолько уязвим, как сказала она. Он также мог остеречься – и потом, бога ради, разве он не находится под неусыпным надзором? Мэри почти не отходит от него.

Он пододвинул к себе лист бумаги и начал писать. Короткие заметки, имена, вопросительные знаки… «уязвимое место», «попробовать»…

Внезапно он качнул головой, написал: Тина… И задумался.

Потом пододвинул к себе еще один лист бумаги.

Когда вошла Мэри, он даже не посмотрел в ее сторону.

– Что ты делаешь, Филип?

– Пишу письмо.

– Эстер?