Гордость и страсть

— Это ваш способ запугать меня, не так ли, ваша светлость? Вы строили план с моим отцом, рассчитывая, что я стану поступать, как подобает всякой молодой женщине нашего круга. Но совершили большую ошибку оба. Я не почтительная дочь, готовая подчиняться любому требованию отца. Я не склонюсь перед вашей волей. Вы стараетесь не ради драгоценных Братьев Хранителей, а хотите подчинить меня. Ваше самолюбие страдает от того, что я чувствую привязанность к другому мужчине.

— Все связано исключительно с Братьями Хранителями.

— И с вашей гордостью!

— А как же насчет вашей гордости? — сердито взглянув, спросил он. — Вы намеренно защищаете кого-то, кто равнодушно разрушил вашу невинность, покинул, чтобы вновь появиться бог знает откуда и убить кого-то. Это не мешает вам защищать его. Может, ваша гордость уязвлена тем, что отец собирается устроить ваш брак с человеком, который сделает вас герцогиней. Что за храбрость, — насмешливо произнес он. — Ваш отец просто зверь, ведь он желает видеть ваше будущее надежным и определенно безопасным.

Ее щеки раскраснелись, но она заставила себя встретить его взгляд.

— Вы не сможете дать мне ничего, кроме сожалений!

— А он даст вам счастье, этот ваш тайный возлюбленный, который то появляется, то исчезает по собственному усмотрению? Он забирает то, что пожелает, а вам не оставляет ничего, кроме сожалений и разбитого сердца.

Ее подбородок дерзко вздернулся.

— Я ни о чем не жалею. Кроме того, вы ничего о нем не знаете, не понимаете ничего. Он невиновен, я уверена. Я разбираюсь в людях, он очень хороший и не может никого убить, он всегда отдает отчет в своих поступках. Ему нужно только, чтобы я верила ему. Я доверяла ему тогда, буду поступать так и впредь.

— Он не получит вас, — заявил Сассекс голосом, не предвещавшим ничего хорошего. — Я вам обещаю.

— Что же вы можете с этим поделать, ваша светлость? Шантажировать меня? Пожалеете его жизнь, если я дам согласие выйти за вас. Это вы имели в виду?

— Нет, не собираюсь щадить его ни при каких обстоятельствах.

— Что же тогда?

— Вы станете моей. У меня нет никаких сомнений.

— Не верю. Вы говорили, что мы враги.

— Нет, я сказал только, что он стал моим врагом. Вы же никогда.

— Мне кажется, одно влечет за собой другое, разве не так?

— Не так.

Он обошел комнату и остановился прямо перед ней. Потянувшись к ее руке, осторожно разогнул пальцы и положил ей на ладонь чудную розовую лилию. Когда их взгляды встретились, она поразилась страсти, которая сияла в его глазах. Холодный серый цвет сменился теплым серебристым, черные зрачки расширились и стали огромными. Он стоял, такой высокий, склонив к ней лицо. Люси почувствовала, как все пространство между ними наполняется жаром желания. Потом он выпустил ее руку, и она выдохнула с чувством облегчения, но тут же снова оказалась в плену его больших теплых ладоней, прижатых к ее щекам.

— Нет, это далеко не одно и то же. Но если уж вы настаиваете на том, чтобы мы были врагами, позвольте быть честным и сообщить вам, что я доверяю старому афоризму, гласящему, что друзей нужно держать близко, а врагов еще ближе. Я знаю, что видел тем утром на крыше, был свидетелем того, что он наделал, и приложу все усилия, чтобы доказать вам это, найти его, загнать и заставить вас увидеть то, что вижу я. И будь я проклят, если не сделаю этого.

Напряжение в комнате быстро перерастало из холодной угрозы в завораживающую близость, Люси не чувствовала в себе сил сопротивляться этому. Когда она заговорила, ее голос прозвучал тихо, как шепот.

— Как вы хотите сделать это, ваша светлость?

Приподняв ее лицо, он стоял опасно близко, глаза в глаза, губы к губам. Она ощущала тепло его дыхания, в котором чувствовался не аромат чая, а пряный привкус бренди. Он выпил, когда ушел к себе в кабинет. Это странно подействовало на нее, заставив все внутри задрожать, а пульс забиться чаще.

Его взгляд блуждал по ее лицу, потом он заговорил глубоким прекрасным голосом, а ощущение от его сильных рук проникло глубоко в ее сущность, вызвав странное чувство острого желания, безрассудной готовности. Он лишил ее мыслей, дыхания, неприязни и пренебрежения, которые она обычно связывала с ним. Он поменял роли в их маленькой битве, в этой игре в кошки-мышки, которая каким-то образом началась между ними. Люси это не нравилось, она не могла вернуть руководство событиями в свои руки.

— Как я смогу это сделать? — спросил он, а ее ресницы затрепетали так близко у его губ, которые осторожно скользили по ее щеке. — Я буду везде, куда бы вы ни пошли. Я стану вашей тенью.

Голос нашептывал ей что-то, такой мужской и страстный. Его рот… Боже правый, он почти лишил ее чувств, всего лишь проведя нижней губой по ее щеке. Сквозь полузакрытые веки она видела его темные растрепанные волосы, пьянящий рот, приоткрытый в жадной попытке покрыть ее поцелуями.

— Везде, где будешь ты, там буду и я. Куда бы ты ни пошла, я пойду следом. Я буду с тобой в твоих снах, я буду рядом, пока ты спишь, за твоим столом, когда ты ешь…