Гордость и предубеждение

Почти целый день провела она дома, прежде чем неожиданно поняла, что планы поехать в Брайтон, как и обещала Лидия, стали основной темой обсуждения у ее родителей. От барышни не укрылось, что отец ее не имел ни малейших намерений поддаваться на уговоры; но в то же время ответы его звучали так туманно и неоднозначно, что миссис Беннет, хотя и заламывала в отчаянии руки не раз и даже не два, все же не теряла еще надежд на успех своего прожекта.

Глава 40

Нетерпение Элизабет поскорее ознакомить Джейн со всем, что случилось в Кенте, стало, наконец, невыносимым. Решившись опускать все детали, в которых замешана ее сестра, и приготовившись к немалому изумлению последней, на следующее же утро она почти полностью раскрыла содержание беседы между ней и мистером Дарси в Хансфорде.

Удивление старшей мисс Беннет в значительной степени потускнело на фоне чувств, возникших у нее от свидетельства полной преданности Элизабет, а потом и вовсе растворилось в бурном потоке разного рода мыслей. Ей было очень жаль, что мистер Дарси поведал о собственных чувствах в манере, едва ли способной вызвать к себе расположение; но еще больше сожалела она о том, как опечалился, должно быть, мистер Дарси, получив абсолютно уверенный отказ.

– Напрасно он нисколько не сомневался в успехе собственного предприятия, – говорила она, – и не стоило ему это показывать. Только представь, как усилилось его разочарование!

– Совершенно верно, – соглашалась Элизабет. – Мне его искренне жаль. Но у него много и других забот, которые, наверняка, скоро излечат его сердце. Скажи, ведь ты не винишь меня за то, что я ему отказала?

– Виню тебя? Конечно нет!

– Но тогда ты должна обвинить меня в том, что я так тепло говорила об Уикеме.

– Нет, я не думала, что в том, как ты говорила об Уикеме, было что-нибудь дурное.

– Но тебе еще предстоит узнать, в чем тут дело, когда я тебе расскажу, что произошло на следующий день.

Элизабет рассказала о письме, зачитывая наизусть все те строки, в которых упоминался Джордж Уикем. Каков же был удар для бедной Джейн! Для нее, которая охотно прошла бы по жизни, так и пребывая в счастливом неведении о зле, что живо среди людей! И не в силах были доказательства Дарси, хотя и принятые ее сердцем с благодарностью, утешить ее в таком страшном открытии. Она совершенно искренне искала свидетельств какой-нибудь досадной ошибки, желая оправдать одного и не задеть при этом чести другого.

– Так не пойдет, – настаивала на своем Элизабет. – Ты никогда не сумеешь доказать себе, что оба они хороши. Конечно, решать только тебе, и твой выбор – это твой выбор, вот только выбирать-то тебе приходится кого-то одного. Их добрых качеств, наверное, хватило бы аккурат на одного идеального человека, но со своей стороны я расположена поверить во всем мистеру Дарси. Впрочем, поступай, как знаешь.

Прошло какое-то время, прежде чем на лице Джейн появилась улыбка.

– Я не знаю, была ли когда-нибудь раньше вот так же шокирована. Уикем действительно кажется воплощением всех людских пороков. Ей-богу, в это с трудом верится! А бедный мистер Дарси! Дорогая Лиззи, ты только представь себе его страдания. Как он был разочарован! И при этом он еще терзался и оттого, что узнал, какие ужасные злодеяния ты подозреваешь за ним! И легко ли ему было рассказывать такую стыдную правду о собственной сестре! Все это действительно просто ужасно. Уверена, что здесь ты со мной согласна.

– О нет! Все мои сожаления и страдания остались далеко в прошлом, как только я увидела, как ты переживаешь за обоих. Я знаю, ты хочешь каждому воздать по заслугам, и поэтому с каждой минутой я становлюсь все спокойней и безразличней. Твоя добродетель вселяет в меня уверенность, и если я стану грустить об ушедшем навсегда, то от тоски вскоре сделаюсь легкой, как перышко.

– Бедный Уикем. В лице его столько доброты! Такие открытые и утонченные манеры!

– Несомненно, в воспитании обоих джентльменов была допущена какая-то досадная недоработка. Одному досталась вся доброта, а другому – вся ее видимость.

– Я никогда не полагала, что мистер Дарси испытывает такую нехватку этой видимости, как оно следует из твоих слов.

– А я считала себя такой рассудительной и упорствовала в его восприятии с позиций отвращения безо всяких на то причин. Можно быть нестерпимо оскорбительной, отказывая кому-нибудь в справедливом суждении; но нельзя постоянно насмехаться над человеком, не натыкаясь то и дело на что-нибудь замысловатое.

– Лиззи, когда ты впервые прочла письмо, я уверена, ты ко всему отнеслась совсем иначе, чем сейчас.

– Конечно, да. Мне сделалось очень неловко. Я бы даже сказала, что почувствовала себя несчастной. И это при том, что рядом со мной не было никого, с кем бы я могла поделиться печалью; со мной не было моей Джейн, которая подтвердила бы мои мысли о том, что прежнее мое поведение диктовалось слабостью, глупостью и тщеславием. О, как мне тебя не хватало!

– Как жаль, что ты говорила столь ужасные вещи мистеру Дарси, когда речь зашла об Уикеме, ведь теперь твои обвинения оказались совершенно незаслуженными.