Гордость и предубеждение

Стол был действительно великолепно сервирован. Вокруг него в чинном порядке сновала прислуга, тарелки всех мыслимых и немыслимых размеров отражали пламя сотен свечей, и в целом предсказания мистера Коллинза относительно обеда оправдались. Опять-таки же в согласии с его словами, леди Кэтрин усадила соседа во главе стола, по правую от себя руку, и тот восседал там с таким видом, будто большего в этой жизни желать ничего и не мог. Он орудовал ножами, отправлял куски в рот и с рвением нахваливал блюда. Ему отдали право опробовать первым все кулинарные изыски, и сэр Уильям, оживший теперь достаточно для того, чтобы эхом вторить восторгам своего зятя, составил с ним дуэт, который Элизабет, будь она на месте леди де Бург, не снесла бы и пяти минут. Однако ее милости, судя по всему, поток похвал пришелся по душе, и потому она то и дело раздавала налево и направо снисходительные улыбки, особенно стараясь ослепить ими гостей в тех случаях, когда к столу подавалось блюдо, которое те никогда раньше не пробовали. Разговор в такой компании как-то не клеился. Элизабет была готова подхватить предложенную тему при первой же возможности, но она сидела между Шарлоттой и мисс де Бург, первая из которых увлеченно внимала словам леди Кэтрин, а вторая за весь обед ни разу не обернулась в сторону соседки. Миссис Дженкинсон терзали печали о том, как мало ест ее воспитанница. Она уговаривала барышню попробовать то тот, то этот кусочек и регулярно высказывала озабоченные опасения относительно здоровья девушки. Мария для себя решила, что станет лишь отвечать на вопросы, но джентльмены занимались только тем, что все время ели, а в перерывах между блюдами восторгались только что съеденным.

Когда дамы прошествовали в гостиную, программа разнообразилась речами леди Кэтрин, которые не стихали до самого кофе. Ей хватило времени на то, чтобы осветить всяк сущий предмет в манере такой решительной, что из тона ее следовало отсутствие привычки выслушивать любые возражения. Она осведомлялась у Шарлотты по поводу ее домашних забот и давала тысячи разных советов по их разрешению; сообщала соседке, какой уклад должен быть в маленьком их семействе и поучала, как следует заботиться о скоте и птице. В интервалах между беседами с миссис Коллинз она адресовала несколько вопросов Марии и Элизабет, интересуясь в основном последней, потому как практически ничего не знала о ее связях. Впоследствии миледи заметила соседке, что подруга ее – девушка вполне изысканная и приятная. Время от времени мадам интересовалась, сколько у мисс Беннет сестер, старше они или младше, хороши ли барышни собой, какое получили образование, какой экипаж у их отца и как в девичестве звали их матушку. Элизабет смущала дерзость этих расспросов, но отвечать приходилось чинно и благопристойно. Леди Кэтрин, наконец, стала приближаться к тому, чтобы составить о гостье заключение.

– Поместье вашего батюшки завещано мистеру Коллинзу, насколько я понимаю, – сказала она и, оборачиваясь к Шарлотте, продолжила: – За вас я очень рада; но, с другой стороны, я не вижу ничего разумного в том, чтобы наследование шло исключительно по мужской линии. Мисс Беннет, умеете ли вы петь и музицировать?

– Немного.

– О! Тогда, быть может, мы однажды будем иметь удовольствие вас послушать. У нас превосходный инструмент, гораздо лучше, чем тот, к которому… Впрочем, вы сами его увидите. А сестры ваши владеют этими искусствами?

– Одна из них.

– А почему не все? Родителям вашим следовало непременно научить всех. Вот мисс Вебб играют и поют все как одна, и при этом доход их отца ниже, чем у вашего батюшки. А рисовать вы умеете?

– К сожалению, нет.

– Что, и остальные тоже?

– Увы.

– Как это странно. Но, я полагаю, у вас просто не было возможности постичь основы живописи. Миссис Беннет следовало бы вывозить вас в город каждую весну, чтобы там вы осваивали различные искусства.

– Уверена, моя мама ничего не имела бы против, вот только папа ненавидит Лондон.

– А гувернантку вы уже рассчитали?

– У нас ее никогда не было.

– Не было гувернантки! Неужели такое возможно? Пять девочек росли в доме, в котором никогда не было гувернантки! Никогда еще о таком не слышала. Должно быть, вашей матери стоило многих трудов, чтобы дать образование всем дочерям.

Элизабет едва сдержала улыбку, заверив хозяйку в том, что это вовсе не так.

– Но кто же тогда давал вам образование? Кто вас воспитывал? Без гувернантки вы были бы совсем заброшенными.

– Конечно, по сравнению с другими семьями мы, возможно, и были заброшенными, но те из нас, кто желал обучения, никогда не испытывали недостатка в средствах. Нас всегда поощряли к чтению, и к нашим услугам были все специалисты, которых бы мы пожелали. Те из моих сестер, которые выбирали безделье, также имели полную свободу действий.