Гордость и предубеждение

Расставание с мистером Уикемом прошло безупречно по-дружески. Нынешние метания оказались не в силах заставить его позабыть о том, что именно Элизабет была первой, возбудившей и заслужившей его внимания. Она была первой, кто слушал и сочувствовал, первой, к кому он привязался; и в манере его прощания, высказывания добрых пожеланий, напоминания о том, чего следует ожидать от леди Кэтрин де Бург, в убеждении в том, что мысли их неизменно совпадают в любых вопросах, звучала искренность, забота, заставлявшая ее проникнуться самым искренним уважением. Они расстались, и Элизабет покинула красавца-офицера в твердом убеждении, что, будь тот женат или холост, она не сможет его воспринимать иначе, чем эталон приятного и милого молодого человека.

Утвердиться в этой мысли на следующий день ей невольно помогли ее попутчики. Сэр Уильям Лукас и его дочь Мария, добродушная и такая же пустоголовая девочка, как и ее отец, за целый день не произнесли ничего достойного внимания и получили его ровно столько, сколько барышня уделяла, скажем, треску спиц в колесах экипажа. Элизабет нравилась своеобразная эстетика глупости; беда только в том, что сэра Уильяма она знала уже слишком давно. Он не мог поведать чего-нибудь нового о рыцарстве и славном своем прошлом, а его комплименты казались такими же безнадежно устаревшими, как и новости.

Это был заезд всего-то на двадцать четыре мили, но отправились в дорогу они чуть раньше петухов, чтобы поспеть на Грейсчерч-стрит к полудню. Подъезжая к воротам дома мистера Гардинера, они заметили Джейн, которая высунулась из окна гостиной, весело махая гостям. Не успели те войти в холл, как мисс Беннет легко сбежала вниз и по очереди обнялась со всеми. Элизабет, вглядываясь в лицо ненаглядной своей сестры, с облегчение заметила, как оно просто светится от счастья и здоровья. На верхней площадке лестницы столпилась группа маленьких девочек и мальчиков, которым желание видеть кузину не позволило усидеть на месте в гостиной, а застенчивость, возникшая вследствие двенадцати месяцев, что они ее не встречали, не могла заставить их спуститься вниз. Малыши лепетали от восторга, весь дом радостно гудел. День прошел самым приятным образом: утренняя суматоха сменилась выходом по магазинам, а вечером состоялось посещение театра.

В начале спектакля Элизабет умудрилась устроиться рядом с теткой. Первым делом дамы обсудили состояние сестры, и девушка скорее загрустила, чем удивилась, узнав, что, хоть та и старается не терять самообладания, пару раз с ней уже случались приступы депрессии. Оставалось уповать лишь на то, что это явление редкое и вскоре оно пройдет само собой. Миссис Гардинер просветила также племянницу и о подробностях визита мисс Бингли на Грейсчерч-стрит, сопроводив свой рассказ цитатами из собственных бесед с Джейн, из которых следовало, что та окончательно разочаровалась в этом знакомстве.

После этого тетка приступила к расспросам о мистере Уикеме, искренне похвалив Элизабет за ее благоразумие и выдержку.

– Дорогая моя Элизабет, кто она такая, эта мисс Кинг? Мне бы очень не хотелось думать о том, что наш друг был движим исключительно корыстными соображениями.

– Но, милая моя тетушка, какую вы видите разницу, заводя речь о браке, между корыстью и благоразумием? Где кончается здоровая расчетливость и начинается алчность? Ведь только на Рождество вы боялись, что он предложит мне руку, считая такой альянс верхом неблагоразумия; а теперь, когда мистер Уикем ухаживает за девушкой только потому, что за той дают десять тысяч, вы почти что обвиняете его в корысти.

– Как только ты мне скажешь, что представляет собой мисс Кинг, я сама решу, что мне о нем думать.

– Она, скорее всего, хорошая девушка, по крайней мере, я о ней ничего плохого не слышала.

– Но ведь он даже не замечал эту мисс Кинг до самой смерти ее деда, сделавшей ее наследницей огромного состояния.

– Верно. А что в этом такого? Если он не мог позволить своим чувствам ко мне разгореться со всею силой и потому был вынужден меня оставить, какой же был бы смысл в том, чтобы начать ухаживать за такой же бесприданницей?

– Но разве ты не чувствуешь отсутствия деликатности в том, что он так скоро переметнулся от тебя к другой?

– У мужчины без средств нет времени на ту элегантную грусть, что, по мнению некоторых, обязана присутствовать в его положении. Коль скоро мисс Кинг сама не имеет никаких возражений, почему, ради всего святого, они должны возникать у нас?

– То, что не возражает она, ни в коей мере не оправдывает его. Это лишь доказывает недостаточность мисс Кинг либо в уме, либо в чувствах.

– Ну что ж, судите об этом сами. Пусть он будет расчетливым проходимцем, а она – дремучей идиоткой.

– Нет, Лиззи, ты ведь понимаешь, что такой выбор для меня неприемлем. Ты знаешь, мне было бы неприятно думать плохо о молодом человеке, долгое время прожившем в Дербишире.