Гордость и предубеждение

– Вы, должно быть, уже давно ждете, когда я уйду… Мне невероятно жаль, что я ничего не могу сделать, чтобы утешить вас; а строить пустые предложения только для того, чтобы услышать в ответ слова благодарности, я не хочу. Боюсь, что это происшествие не позволит теперь моей сестре вновь иметь удовольствие встретиться с вами в Пемберли…

– Ах да. Будьте так любезны – принесите ей мои извинения. Скажите, что нас вызывают домой срочные дела, и постарайтесь как можно дольше не посвящать ее во все подробности, хотя я понимаю, что прошу вас о невозможном.

Он с готовностью уверил ее в том, что сохранит это в тайне, еще раз выразил свои соболезнования и высказал надежду, что все закончится хорошо; после чего, оставив наилучшие пожелания ее родственникам и бросив последний сочувствующий взгляд, ушел.

Когда он выходил из комнаты, Элизабет поняла, что при встрече они больше никогда не будут так учтивы друг с другом, как сейчас, в Дербишире. Обернувшись в прошлое, и по-новому посмотрев на их знакомство, полное противоречий и непостоянства, она тяжело вздохнула, удивившись тому, насколько назойливы те чувства, которые требуют сейчас его продолжения, тогда как раньше стремились только к тому, чтобы оно поскорее закончилось.

Если благодарность и уважение являются достаточным основанием для привязанности, то нынешние ощущения Элизабет могут быть вполне оправданы. Но если бы все было наоборот, если уважение и благодарность были бы незаслуженно вызваны лишь слепой любовью, особенно описываемой в романах любовью с первого взгляда, когда стороны не успевают обменяться даже парой слов, мы ничего не смогли бы сказать в защиту Элизабет. Однако благодаря пристрастию к Уикему она в свое время уже убедилась, что этот метод на деле оказывается менее надежным; и, возможно, именно неудача подтолкнула ее к тому, чтобы в дальнейшем отдавать предпочтение другому, пусть и не очень романтичному способу проявлять к кому-либо интерес. Как бы там ни было, но сейчас она все-таки сожалела о том, что Дарси ушел, поскольку ее боль вместе со страданиями, причиненными постыдным поступком Лидии, становилась все более невыносимой. С тех пор, как Элизабет прочла второе письмо Джейн, она навсегда оставила надежду на то, что Уикем действительно предложит ее младшей сестре руку и сердце. Только наивная Джейн могла по-прежнему тешить себя такой мыслью. Элизабет же недоумевала с самого начала. Еще читая первое письмо, она не переставала удивляться тому, что Уикем намерен жениться на девушке, у которой за душой нет ни гроша; и ей было совершенно непонятно, чем же Лидия привлекала его к себе. Но теперь все становилось на свои места; и для той привязанности, которая была нужна ему, у Лидии шарма, конечно же, хватало. Хотя Элизабет не считала, что сестра затеяла бегство без намерения заключить брак, она с трудом верила, что ее целомудрие и здравый смысл не позволят ей стать легкой жертвой.

Пока полк находился в Хертфордшире, Элизабет не замечала, чтобы Лидия была неравнодушна к Уикему; но она знала, что та всегда лезла из кожи вон, чтобы привлечь к себе чье-либо внимание. Ее любимчиком становился то один офицер, то другой, что, впрочем, зависело лишь от интенсивности их ухаживания. Симпатии ее отличались неустойчивостью и изменчивостью, однако всегда были обращены на какого-нибудь мужчину. Но вся беда в том, что семья не придавала этому никакого значения и, даже наоборот, потворствовала ей. Ох, как же поздно Элизабет это поняла!

Она буквально рвалась в Лонгбурн и хотела поскорее оказаться там, в своем доме, где сейчас все было поставлено с ног на голову: матери требовался постоянный уход, отца не было вообще, а на хрупкие плечи Джейн свалилась масса забот; и, пусть Элизабет почти не надеялась на то, что еще чем-нибудь можно помочь Лидии, выход она видела прежде всего во вмешательстве дядюшки; и, пока он не появился в комнате, ее отчаяние было беспредельно. Мистер и миссис Гардинер бежали что было мочи, так как невразумительный рассказ слуги встревожил их и заставил предположить, что племянница внезапно заболела. Однако, заверив их в том, что с нею все в порядке, Элизабет тут же объяснила им истинную причину такой безотлагательности и зачитала вслух оба письма, подробно остановившись на последний строках, которые заключали в себе просьбу Джейн. Несмотря на то, что к Лидии мистер и миссис Гардинер относились довольно прохладно, это известие их растрогало, ведь последствия могли быть печальными не только для нее, но и для всей семьи; и после первых же восклицаний, выражавших удивление и ужас, мистер Гардинер с готовностью пообещал оказать любую помощь, какая только была в его силах. Элизабет, которая, впрочем, ничего другого и не ожидала, прослезившись, поблагодарила его; и все трое, понимая, что должны вернуться как можно быстрее, принялись собираться к дороге.

– А что насчет Пемберли? – вспомнила вдруг миссис Гардинер. – Джон сказал, что, когда ты посылала за нами, здесь был мистер Дарси. Это так?