Гордость и предубеждение

В последнюю неделю ее пребыванья в Хансфорде визиты в Розингс имели место не чаще, нежели в первую. Самый последний вечер был проведен там; ее светлость вновь досконально выспрашивала подробности их путешествия, давала указанья относительно наилучшей упаковки багажа и так настаивала на необходимости единственно верным манером складывать платья, что Мария почла своим долгом по возвращеньи распаковать все упакованное утром и сложить вещи заново.

При расставаньи леди Кэтрин с великой снисходительностью пожелала им доброго пути и пригласила навестить Хансфорд в будущем году, а юная г-жа де Бёрг даже понудила себя присесть в реверансе и пожать им обеим руки.

Глава XV

В субботу утром Элизабет и г-н Коллинз встретились за завтраком несколько ранее появленья всех остальных, и хозяин дома воспользовался сим шансом явить прощальные любезности, кои полагал неотложно потребными.

— Мне неведомо, госпожа Элизабет, — изрек он, — выразила ли госпожа Коллинз, как ценит она доброту, явленную вашим приездом, однако я глубоко убежден, что вы не покинете сего дома, не получив благодарности от его хозяйки. Уверяю вас, она высоко ценит ваше общество. Мы понимаем, сколь немногое может соблазнить кого бы то ни было прибыть в наше скромное обиталище. Простое наше бытие, маломерные апартаменты и редкие выходы в свет, вероятно, в глазах юной дамы, подобной вам, осеняют Хансфорд немалою скукой, и однако, надеюсь, вы верите, что мы благодарны за вашу снисходительность и сделали все, что в наших силах, дабы вы не проводили время неприятным манером.

Элизабет с готовностью поблагодарила его и заверила, что совершенно счастлива. Она замечательно провела эти полтора месяца и сама в долгу за удовольствие от общества Шарлотты и вниманья, кое здесь получала.

Г-н Коллинз был доволен; с улыбчивой торжественностью он возгласил:

— Я весьма рад слышать, что ваше времяпрепровожденье не оказалось тягостным. Мы, безусловно, старались как могли и, к великому счастью, оказались в силах ввести вас в высшее общество, а наши связи с Розингсом, возможность нередко разнообразить скромную домашнюю обстановку понуждают меня льстить себя надеждою, что пребыванье ваше в Хансфорде не могло быть вовсе докучливым. Наши обстоятельства относительно семейства леди Кэтрин являются подлинным преимуществом и благословеньем, каким способны похвастаться немногие. Вы видели, на каком мы положении. Вы видели, что мы неизменно приглашаемы туда. Со всею искренностью я должен признать, что, невзирая на все недостатки скромного нашего дома, полагаю, вряд ли кто-либо сочтет его поводом для сочувствия, разделив с нами близость нашу к Розингсу.

Слов не хватало для изъявленья его чувств, и г-н Коллинз вынужден был пройтись по комнате, пока Элизабет пыталась в нескольких кратких фразах перемешать любезность и правду.

— Вы вполне можете доставить в Хартфордшир весьма благоприятные вести, дражайшая моя племянница. Во всяком случае, я льщу себя подобной надеждою. Всякий день вы наблюдали пристальное вниманье леди Кэтрин к госпоже Коллинз, и в общем и целом, полагаю, нельзя сказать, будто подруге вашей достался несчастливый… но по сему поводу мы вполне можем промолчать. Лишь позвольте заверить вас, моя дражайшая госпожа Элизабет, что я от всей души сердечнейшим образом желаю вам равного блаженства в браке. Моя дражайшая Шарлотта и я единодушны и единомысленны. Сходство наших нравов и понятий совершенно замечательно. Мы словно были созданы друг для друга.

Элизабет вполне могла отвечать, что сие — великое счастье, если дело обстоит так, и с равной искренностью прибавить, что совершенно уверена и крайне довольна его домашними утехами. Она, впрочем, не огорчилась, когда перечисленье таковых было прервано появленьем той самой дамы, коя служила их источником. Бедная Шарлотта! — сколь грустно оставлять ее в таком обществе! Впрочем, она выбрала сие, заранее зря последствия, и, хотя явно сожалела об отъезде гостей, на сочувствие вроде бы не напрашивалась. Дом и хозяйство, приход и птица, а равно все заботы, ими порождаемые, еще не исчерпали своего очарованья.

В конце концов прибыла карета, свертки поместили внутри, дорожные сундуки привязали сверху, и было объявлено, что можно отправляться. После нежного прощанья подруг Элизабет сопроводил к карете г-н Коллинз, каковой, пока шагали они через сад, наставлял ее передать горячий привет всему ее семейству, не забыв также о его благодарностях за прием в Лонгборне зимою, а равно его почтенье г-ну и г-же Гарднер, хоть ему и незнакомых. Затем он подсадил Элизабет в карету, за Элизабет последовала Мария, и дверца уже готова была затвориться, когда г-н Коллинз внезапно напомнил им в некотором испуге, что дамы забыли передать посланье для обитателей Розингса.

— Впрочем, — прибавил он, — вы, разумеется, пожелаете, чтобы им было передано ваше нижайшее почтенье, а также неисчислимые благодарности за их доброту, явленную вам в протяженьи вашего пребывания здесь.

Элизабет не стала возражать; дверце позволили захлопнуться, и карета тронулась.