Гордость и предубеждение

— Госпожа Элизабет Беннет, мне мнится, что пообок вашей лужайки имеется симпатичный боскет. Я бы с наслажденьем прогулялась там, если вы окажете честь составить мне общество.

— Иди, дорогуша, — вскричала ее мать, — покажи ее светлости тропинки. Я думаю, хижина отшельника придется ей по вкусу.

Элизабет подчинилась и, сбегав к себе за парасолем, вместе со знатной гостьей сошла вниз. Минуя вестибюль, леди Кэтрин открыла двери в столовую и гостиную и, после краткого осмотра объявив их пристойными, продолжила путь.

Экипаж ее стоял у дверей; внутри Элизабет увидела служанку. Дамы молча шагали гравийной дорожкой к рощице; Элизабет вознамерилась не заводить беседы с сей женщиной, коя ныне казалась антипатичнее и высокомернее обычного.

«Как могла я полагать, что меж нею и ее племянником имеется сходство?» — недоумевала она, глядя на гостью.

Едва они зашли под деревья, леди Кэтрин приступила к беседе следующим манером:

— Вы вряд ли недоумеваете, госпожа Беннет, относительно резонов моего приезда. Сие объяснить вам должны сердце ваше и совесть.

Элизабет воззрилась на нее в непритворном удивленьи:

— Вы заблуждаетесь, сударыня. Я решительно не в силах изъяснить честь видеть вас здесь.

— Госпожа Беннет, — сердито отвечала ее светлость, — вы должны понимать, что со мною шутки плохи. Но какое бы лицемерье ни предпочитали вы, я к оному не склонюсь. Мой характер славен искренностью и прямотою, и в минуты, подобные нынешней, я определенно себе не изменю. Два дня назад ушей моих достигли вести крайне тревожного сорта. Мне сообщили, что не только сестра ваша вот-вот крайне удачно выйдет замуж, но также что вы, вот эта самая госпожа Элизабет Беннет, по всей вероятности, вскоре соедините свою судьбу с моим племянником, моим собственным племянником господином Дарси. Хотя я знаю, что сие наверняка позорнейшая клевета, хотя я бы не оскорбила его таким предположеньем, я немедленно решила направиться сюда, дабы изложить вам свои соображенья по данному поводу.

— Если вы считаете, что сие не может быть правдой, — сказала Элизабет, краснея от изумленья и негодования, — я не постигаю, для чего вы взяли на себя труд поехать в такую даль. Каковы намеренья вашей светлости?

— Получить сим сведеньям абсолютнейшее опроверженье.

— Ваш приезд в Лонгборн ко мне и моей семье, — сухо заметила Элизабет, — сии сведенья скорее подтверждает — если, конечно, таковые сведенья поистине бытуют.

— Если! Станете ли вы делать вид, будто не имеете о них представленья? Разве не вы умышленно их распространяете? Неужто вам неизвестно, что вести сии разнеслись повсюду?

— Я никогда сего не слышала.

— И станете ли вы утверждать, что для них нет оснований?

— Я не претендую на прямоту, достойную вашей светлости. Вы можете задавать вопросы, на кои я могу не отвечать.

— Сего я терпеть не намерена. Госпожа Беннет, я настаиваю на сатисфакции. Делал ли он, делал ли мой племянник вам предложенье?

— Ваша светлость утверждает, что сие невозможно.

— Этого не может быть; не может быть, пока он владеет рассудком. Но ваши уловки и обольщенье в минуту страсти могли понудить его забыть о долге пред собою и своей семьей. Вы могли окрутить его.

— Если так, я признала бы сие последней.

— Госпожа Беннет, вы понимаете, кто я такая? Я не привыкла к подобным манерам. Я почти ближайшая его родственница и имею право знать все, что близко до него касается.

— Однако не имеете права знать то, что касается до меня, а поведенье ваше никоим образом не склоняет меня к откровенности.

— Я бы хотела, чтобы вы ясно меня поняли. Сей союз, коего вы имеете наглость домогаться, осуществиться не может. Вот именно, никогда. Господин Дарси помолвлен с моей дочерью. Что вы на это скажете?

— Лишь одно: если так, у вас нет резонов полагать, будто он сделал предложение мне.

Леди Кэтрин на миг замялась, потом отвечала:

— Помолвка их — весьма особого свойства. Они были предназначены друг для друга с младенчества. Сего бесконечно желала его мать, а равно и ее. Они еще лежали в колыбелях, когда мы замыслили сей союз; а теперь, когда сему браку надлежит исполнить желанья обеих сестер, неужто преградою явится молодая женщина, коя ниже нас по рождению, лишена всякого положения и семейству нашему чужая совершенно? Ужель вам безразличны желанья его друзей? Его разумеемая помолвка с юной госпожою де Бёрг? Ужель вовсе лишены вы всяких приличий и нравственности? Вы разве не слышите меня — с первых часов жизни он предназначен был кузине!

— Да, и я слышу сие не впервые. Но что мне до того? Если против брака моего с вашим племянником нет иных возражений, меня определенно не остановит то, что его мать и тетя желали, дабы он женился на юной госпоже де Бёрг. Замыслив сей союз, вы обе сделали все, что в ваших силах. Осуществленье сих замыслов — не в ваших руках. Если кузине господин Дарси ни честью, ни склонностью не обязан, отчего не выбрать ему другую женщину? И если эта женщина — я, отчего мне не согласиться?