Гонщик

«Убирайтесь! Вон отсюда!» Она постаралась вложить в этот бессловесный приказ как можно больше силы. Дволлы не ушли, но, по крайней мере, отползли на несколько метров. Не теряя времени, группа двинулась обратно к манокарской машине. Впереди шел силарец, за ним пошатывающийся Кезем, потом Риган и последняя — Тина. Дважды дволлы пытались добраться до намеченной жертвы, но они с трех сторон окружали манокарца и отбивали атаку. Оказавшись в кабине, Кезем как подкошенный рухнул на пол.

— Обморок, — склонившись над ним, определил Риган.

— Неудивительно, один раз его уже чуть не съели. — Вытащив из аптечки медавтомат, Тина произнесла по-манокарски: — Пациент первого уровня, код четыре нуля — два — девять — восемь.

«Психоэмоциональная перегрузка, — высветился на экранчике диагноз. — Рекомендуется инъекция кордиглирола. Делаю инъекцию кордиглирола».

Веки манокарца затрепетали. Он сел, огляделся. Потом спросил:

— Откуда вы знаете код второго уровня?

— Я назвала код первого.

— Это же проступок! — занервничал Кезем. — Я не имею право пользоваться кодом первого уровня, там другие лекарства! Что вы мне вкололи?

— Кордиглирол.

— Редкое дорогое лекарство, для высшей элиты! Вы что, хотите сделать из меня преступника?!

С несчастным видом он уселся у стены и поплотнее запахнул куртку.

— Нашел из-за чего переживать, — проворчал Риган и повернулся к силарцу: — Вейтооги, расскажите нам о дволлах. Кого они едят и кого не едят?

— Дволлы едят, если слабый, неактивный разум. Если активный — боятся. Вы сами видели.

— Что вы понимаете под активным разумом?

— Активный разум мыслит. Сам для себя решает. Сам определяет. Сам дает оценки. — Вейтооги возбужденно зашевелил ветвями, потом добавил: — Языковой барьер. Словарь плохой.

— Вы намекаете на то, что я перечисленными качествами обладаю в недостаточной степени? — ровным голосом спросил Риган. — Дволлы нападали на меня, хоть и довольно вяло.

— Я не намекаю. Решаете — вы сами. Вы спросили про дволлов, я ответил. — Вейтооги заглянул в словарь. — Не хотел задеть человеческое самолюбие.

Риган устроился в кресле перед пультом и тоже задумался, недовольно глядя сквозь стекло на заснеженное ущелье.

— Тина, двое обиделись, — пошевелив глазами на отростках, констатировал силарец. — С вами можно общаться? Есть вопрос.

— Можно, — кивнула Тина. Она опять села в проеме, чтобы не пускать дволлов в кабину.

— Вы — киборг? Искусственное тело?

— Частично искусственное. У меня синтетические мышцы и кости… плюс кое-какие усовершенствования, которых нет в человеческом организме.

— Зачем?

— Тергаронский эксперимент.

— Зачем это вам? — уточнил силарец.

— Мне нравится быть киборгом. Кроме того, у меня не было другого способа удрать с Манокара. Мы с Кеземом — соотечественники.

— К несчастью, — тихо, но так, чтоб его услышали, вставил манокарец.

— У нас другая концепция, — поглядев в словарь, сообщил Вейтооги. — Другой путь. Надо развивать разум, и тогда разум совершенствует тело. Сам, без операции.

— Хорошо, — не стала возражать Тина. — Путь у каждого свой.

— Зато ваш путь — порочный и тупиковый! — опять вмешался Кезем.

Тина не ответила. Она понимала, что с ним сейчас творится: мало того, что администратор второго уровня оказался пленником, в придачу к этому он был обязан жизнью существам, которых сызмальства привык презирать, — негуманоиду, женщине и человеку из внешнего мира. Их превосходство его угнетало, и ему очень хотелось одержать верх хотя бы в споре.

— Что, нечего возразить? — На бледном, измученном лице Кезема появилась вызывающая усмешка. — Внешний мир деградирует, там на каждом шагу можно встретить наркомана, проститутку или преступника! И власти так называемых высокоразвитых сообществ ничего не могут с этим поделать! Тина, скажите, это не так?

— Не совсем так. Во-первых, вовсе не на каждом шагу. Во-вторых, во внешнем мире у человека есть выбор — деградировать или нет.

— Если разрешить человеку выбирать самому, он ничего хорошего не выберет! На Манокаре вас ждала такая жизнь, для которой вы предназначены, а сейчас вы чем занимаетесь? Вы любите насилие, для женщины это позор!

— Кезем, я бы на вашем месте не затрагивала тему насилия. На Манокаре его больше, чем в любом другом мире.

— Вы хоть раз видели на Манокаре уличную драку? Это чрезвычайное событие, большая редкость! А в здешнем космопорте я за два дня оказался свидетелем трех потасовок. Мерзость…

— Рошеген — нецивилизованная планета, — пожала плечами Тина. — По нему нельзя судить обо всей Галактике. Драки на Манокаре — большая редкость, я согласна, а как насчет телесных наказаний? В детстве вас часто били?

— Не били, а воспитывали, — поправил Кезем. — Как всякий зрелый член общества, я благодарен своим наставникам.