Гонщик

С пеленкой и младенцем на плече, я начала расхаживать туда-сюда по новой спальне Джульет, которая находилась в подвале, поглаживая, а не постукивая Ромео по спинке. Мама Джульет переселила их с ребенком сюда, чтобы «у них было больше места», но, как я подозревала, в этом было зашифровано «чтобы я могла хоть немного поспать».

– Послушай, – сказала Джульет, подымая несуществующую бровь. – Ты же знаешь, как я отношусь к… Скелетону.

Мы встретились взглядами, и между нами промелькнули воспоминания прошлого года. Джульет ненавидела Рыцаря. Ненавидела так сильно, что не могла заставить себя даже имя его произнести. Может, потому я и просила ее совета. Мне нужен был кто-то, кто разрешил бы мне отпустить его.

– Да знаю, – ответила я, вытирая пеленкой срыгнутое Ромео молоко.

Удовлетворенная срыгиванием, я прижала сонного малыша к груди и продолжила ходить. Держать на руках что-то тяжелое и теплое оказалось неожиданно успокаивающе. И тихое посапывание тоже не мешало.

– Он – чертов дьявол, – продолжила Джульет. – Вот смотри. Сперва он месяцами преследовал тебя, пока, наконец, не вынудил стать его подружкой. Потом, когда он запудрил тебе мозги настолько, что ты к нему привязалась, он тут же полностью вытолкнул тебя из своей жизни. Дал Энджел травить тебя, потому что хотел, чтобы ты думала, что они трахаются. Чуть не придушил тебя, когда ты сказала ему в школе про стероиды; не думай, что я забыла об этом. Потом, когда ты все равно не сдалась, потому что идиотка, он записался в десант и велел тебе найти кого-то получше.

Возвысив голос, Джульет сердито махнула пальцем в мою сторону.

– Ну, и ты провела целый месяц, плача у себя в комнате, в депрессии до жопы, не услышав от него ни слова, а когда ты наконец сделала, что он велел, и нашла кого-то получше, он является и пытается отнять у тебя и это. Какого хрена-то, Би? Я вообще не могу поверить, что мы все это обсуждаем. Этот парень – псих, и он не принес тебе ничего, кроме боли, страха и траханья мозгов. Вот и все. Конец. Живи дальше.

Да, я не зря спросила у Джульет, что она думает.

– Ну-у, когда ты вот так говори-и-ишь… – протянула я, морщась от ее убойно честного мнения.

– Ты знаешь, что я права. И ты что, выбираешь между ним и Харли? Харли, к черту, обращается с тобой хорошо. Даже очень хорошо. И, судя по тому, что ты мне рассказываешь, у него красивое лицо и большой член. Прости, но я, на хрен, вообще не вижу, в чем проблема.

Представив себе лицо Харли, а потом его член, я улыбнулась.

– И у него еще офигенная машина, – мечтательно добавила я.

– И офигенная машина. Видишь? Тут буквально нечего сравнивать. Харли лучше, а Скелетон может отправляться ко всем чертям, откуда он и пришел.

Рассмеявшись, я попыталась затолкать чувство вины в самые дальние закутки мозга. Она же права, верно? И неважно, что я чувствую к Рыцарю. Он не для меня. Он делал мне больно. И мы, формально, больше не вместе. Встречаясь с Харли, я не изменяю Рыцарю. Ему необязательно об этом знать. Харли делает меня счастливой. А теперь, когда я видела, как мне может быть плохо, отказаться от единственной вещи, которая делала мне хорошо, было бы слишком большим риском.

И в этот момент из моей сумки раздался каскад звяканий и переливов.

Ду-у-удл-ду-у-у-удл-ду-у-у-удл-ду-у-у.

Лицо Джульет триумфально засияло. Она победно указала на мою сумку:

– И он звонит тебе, когда хочет поговорить, а не прячется на заднем сиденье твоей машины, как чертов серийный убийца!

Я пропустила это замечание мимо ушей. Я сунула ей спящего младенца, нырнула в сумку в поисках телефона и рванула с ним в туалет, чтобы ответить уже там.

Совершенно запыхавшись, я успела ответить на последнем звонке.

На другом конце меня встретил звук выдыхаемого дыма и теплый хрипловатый голос.

– Привет, леди.

Весь мой адреналин тут же испарился и растекся сладкой лужей.

– Привет, Харли.

Я улыбнулась в трубку и почувствовала, что мои щеки запылали. Господи, я что, действительно краснею из-за двух простых слов? Взглянув в зеркало, чтобы оценить уровень покраснения, я ахнула, увидев там нечто гораздо более яркое, чем румянец на щеках, – засос пятой степени на шее слева.

– Блин.

– Что с тобой? – спросил Харли.

– Э-э, ну… – сказала я, стаскивая майку, чтобы осмотреть, какой еще урон мне нанесен. – Я вдруг… увидела паука.

Пока Харли смеялся и дразнил меня трусишкой, я в ужасе пялилась на красно-багрово-лиловую картину Джексона Поллока, которая когда-то была моим телом. Засосы, синяки в виде следов пальцев, кровоподтеки от укусов покрывали ландшафт моей бледной плоти. Я выглядела так, словно на меня напали. Оборотень. И вакуумный шланг. Одновременно.

– Биби?

– А? Ой, прости. Я… я тебя не расслышала. Эта штука смотрит на меня как минимум шестью из своих восьми глаз. Кажется, он хочет меня сожрать.

– Не только он.

Моргнув, я повторила про себя его слова, чтобы убедиться, что расслышала правильно.

– Харли!

Он хохотнул своим низким гортанным голосом, от которого у меня свело живот, и сказал:

– Приезжай.