Голый риск (ЛП)

После рейда в Чечне десять лет назад я впервые убил человека. По крайней мере, прямо и лично. За это время я был повинен во многих смертях, но ни разу не нажал на спусковой крючок.

Много лет назад я поклялся себе не колебаться, выполняя миссию восстановления справедливости и совершения возмездия, а убивать только в целях самозащиты. Все десять лет твердо держался этого обещания, никогда даже близко не подходя, никогда не ставя себя в положение, когда придется причинить смерть.

Но сейчас другое дело. Ситуация касалась лично меня. Речь шла о Кэтрин.

Глава 19

Кэтрин

Услышав щелчок дверного замка, я села в кровати и быстро подскочила, когда Уоттс вошел в комнату. Затем подбежала к нему, обняла. Он крепко прижал меня, целуя шею, щеку, лоб.

— Соскучилась? — спросил он.

Впервые за этот день я рассмеялась.

— Боже, да.

Он отодвинулся, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Я вернулся и больше не собираюсь оставлять тебя одну.

— Хорошо.

Уоттс прижался губами к моим в жестком, яростном поцелуе, который разжег бы во мне страсть, если бы мужчина не остановился и не произнес:

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

Всего за несколько секунд я перешла от восторга к ужасу. Дикие колебания эмоций становились постоянным спутником наших отношений. Я могла бы испугаться этого, оттолкнуть Уоттса, увидеть в нем угрозу стабильности, однако не желала сдаваться. Мне хотелось подбодрить себя.

Он остановился у кровати и присел, попросив сесть рядом. Я видела как его лицо стало жестким и решительным.

— Речь о сегодняшнем вечере? — поинтересовалась я. — Где ты был?

Он покачал головой, глядя прямо перед собой.

— Я ездил позаботиться кое о чем.

— О… том парне?

Я даже не хотела называть его имени.

Уоттс положил руку на мою ногу.

— Все улажено.

Он поднял брови.

Я могла бы задать все интересующие вопросы о парне, а их, наверное, скопились десятки. Однако только один из них имел значение. Хотя я не обязана была спрашивать. Примерно представляла ответ и, вероятно, оказалась бы права. К тому же я понимала, что Уоттс все равно мне бы ничего не сказал. Когда дело касалось его деятельности, если я не вовлечена в это, он вел себя очень скрытно. И своим последним комментарием он словно заверил меня, что больше не стоит волноваться.

Проявившаяся темная сторона Уоттса взяла реванш за его поступки, совершенные ради меня.

— Все, что я творил последние десять лет… сегодня вечером закончилось. Я больше не могу это делать. Мне почти тридцать, я посвятил этому треть своей жизни. В любом случае пришла пора начинать жить дальше, тем более все стало сложнее и рискованнее.

— Я.

— Ты?

Грудь сжималась из-за все возрастающего беспокойства.

— Я усложнила твою жизнь и прекрасно понимаю это. Я — причина, по которой она стала более рискованной.

— Кэтрин, остановись.

— Нет! Это правда. Что бы ты ни сделал сегодня вечером, ты сделал это ради меня, правда?

Уоттс никак не отреагировал, даже не пошевелился.

— Я права? — настаивала я.

Он кивнул.

— Об этом я и говорю. — Я сдерживалась. Хотела, чтобы мои слова прозвучали сильно, твердо, чтобы он знал, насколько серьезно я все воспринимаю. — Ты навлек на себя опасность ради меня. Пусть и думаю, что это самое невероятное, что кто-либо делал для меня, я просто не могу вынести мысли, что буду ответственна за происходящее с тобой.

— Я сам принимаю решения, — заверил Уоттс. — Как и ты. Хочу, чтобы ты кое-что поняла…

Я прервала его.

— Ты понимаешь, о чем я? Невыносимо являться причиной, по которой ты рискуешь своей жизнью.

Сомкнув руки на моих плечах, он поднял одну к моему лицу.

— Теперь ты — моя жизнь. Все остальное закончилось. Больше ничего не имеет значения. Только ты. Я хочу жить настоящей жизнью, и хочу провести ее с тобой. Уезжай со мной. В смысле навсегда.

Чувствуя, как расширяются мои глаза, я подняла голову.

— Навсегда…

Он кивнул.

— Больше нельзя оставаться в Штатах. Я уезжаю и хочу, чтобы ты отправилась со мной.

— Навсегда, — произнесла я, повторяя слова, которые из всего им сказанного, имели для меня самое большое значение.

— Я занимался этим десять лет. Пришло время остановиться.

— Ты же не говоришь это только из-за того, что я сказала тебе, когда ты впервые поделился со мной, правда?

Возможно, предложение, высказанное мной некоторое время назад о том, что он может «просто остановиться», все-таки засело у него в голове. Несмотря тогдашнюю резкую реакцию, может, он думал об этом.

Уоттс покачал головой.

— Нет. Я пришел к такому выводу, потому что мог жить так всегда… а я не хочу. Я выполнил свою работу. Теперь пришло время пожить нормальной жизнью. И я хочу, чтобы ты стала ее частью.

Мои глаза наполнились слезами счастья, а на лице расплылась до невозможности широкая улыбка.

— Ты серьезно.

Словно из самых темных, эгоистичных глубин моего сознания выплыли сомнения.

— Серьезен как ни в чем и никогда. Я люблю тебя, Кэтрин.

Слова, которые я ждала. Слова, которые я едва не произнесла первой.

Прежде, чем я смогла как-то отреагировать, Уоттс обрушил на меня свои губы. Что ж, вполне понятно.

— Я люблю тебя и поеду с тобой куда угодно, — прошептала я ему в губы.