Голый панцирь

Христина двигалась за Дормидонтом молча. Ей очень хотелось говорить, но она не знала о чем. В какой-то момент Христине показалось, что у Дормидонта в ведре на самом деле ничего нет. Он так легко и свободно махал им, словно выступал на арене цирка с комическими фокусами. Христина стала ждать, когда из ведра вылетят голуби или потянется серпантин, но они все шли и шли, а ничего подобного не происходило.

Попрыгав по бетонным плитам, Христина и Дормидонт добрались до выхода с пустыря. Здешний выход выглядел менее мрачно, чем вход.

Насыпь пронзала толстая труба. По ней можно было идти, почти не сгибаясь, разве что только почтительно склонив голову.

Навстречу попался незнакомец. У него имелся мутно-тяжелый взгляд и легкое безумие в постоянном движении тонкой шеи. Он остановился и уставился на идущих.

— Вы же не пустота, — сказал Дормидонт, — а нам тут пройти надо.

— А я, знаете ли, — признался незнакомец, — крупный специалист по выходам.

Он раззявил пальто и извлек из кармана большой кухонный нож. Дормидонт сглотнул следующее слово, которое хотел сказать. Христина полуприсела на ослабевших коленках.

— Вы же не собираетесь… — холодными губами прошептал Дормидонт, уверенный, что именно это незнакомец и собирался сделать.

— Собираюсь, — жестко подтвердил незнакомец.

Христина с воплем прыгнула вперед, как дикая кошка, и сунула лакированные коготки в лицо мужчины. Он охнул от неожиданности и неумело пырнул Христину ножом. Попал в плечо. В бесстыжих его глазах мелькнул испуг. Он с непониманием смотрел на свой нож.

— Я же не хотел, — прошептал незнакомец.

— А секунду назад вы сказали, что хотите, — возразил Дормидонт, ловя падающую Христину.

— Я только попугать собирался! — жалобно воскликнул мужчина и бросился прочь, кинув орудие преступления.

Христина стойко переносила страдания. В плече дамы была свирепая рана, кровь заливала грудь. Губы Христины шевелились. Дормидонт приблизил к ним ухо. Он надеялся, что сумеет хоть что-нибудь разобрать. Но это оказалось бесполезным. Христина шептала на незнакомом языке. Часто повторялось лишь одно смутно знакомое слово «Глория».

Дормидонт поднял Христину на руки и понес.

Дома он перевязал ей рану, накинул на плечи лапсердак и дал выпить чай с ликером. Она держала кружку дрожащими пальцами, и Дормидонт стоял рядом с протянутыми руками, готовый поймать кружку, если она выпадет. Христина выпила совсем немного. Пальцы стали слабеть. Она, похоже, забыла о существовании кружки. В последний момент Дормидонт выхватил кружку из ее рук и торопливо допил остаток. Чай с ликером уже остыл, но терпкий вкус приятно взбодрил все члены. Дормидонт встрепенулся.

— Ты уже отнес мусор? — тихим голосом спросила Христина.

— Нет, — сказал Дормидонт и подумал, как это она может думать о таких вещах в такое время. — Да как ты можешь думать об этом! — добавил он.

— Отнеси, — твердо сказала Христина.

Дормидонт встал.

— Я боюсь за тебя, — объявил он.

— Ничего, я уже гораздо лучше себя чувствую, — уверила Христина и неуверенно улыбнулась. Уголки губ дрогнули. — Запах… Я ведь больна все-таки. Выкини мусор, любезный…

— Я сейчас! — встрепенулся Дормидонт и пулей вылетел из комнаты. Схватил ведро в коридоре, выскочил за дверь и скатился по лестнице на запруженную народом улицу. Сотни людей шли с мусорными ведрами, у каждого под мышкой была газета и на носу — очки.

— Что случилось? — закричал Дормидонт в ухо первому встречному.

— Траур, — объяснил мужчина в твидовом костюме. — Сегодня было нападение на представителя власти, представляете? — Дормидонт кивнул, представив себе оторвавшуюся от милиционера пуговицу с улыбающимся ртом. — Так вот, — радостно ухмыльнулся твидоносец. — Он остался жив!

— Невероятно! — в тон воскликнул Дормидонт.

— Неслыханное преступление! — отозвался твидоносец.

Дормидонт поспешил к мусорным бакам. Они уже полностью скрылись под чудовищной горой мусора.

«Уверен, — подумал Дормидонт, — что там, внутри, еще осталось пустое место, и если как следует этот мусор умять, то он, возможно, вместится в бачки».

Дурацкая мысль, не имеющая под собой реальной почвы, но она заглушила крики совести и Дормидонт смог, скрепя сердце, вытряхнуть мусор.

— Пойдем, — сказал женский голос и цепкая рука потянула Дормидонта за рукав. — Покажу кое-что.

Дормидонт увидел крашеную паклю на голове, синие уши с пластмассовыми клипсами, опустил взор ниже — и картину дополнили бледные ноги и битые временем и земным притяжением сандалии. Запах сообщил об остальном.

— Благодарю, но в другой раз, — пообещал Дормидонт и впился глазами в небо.

— А у тебя магнитофон есть? — спросили снизу.

Он все же посмотрел объекту в лицо.

Лучше бы он этого не делал. Женщина представляла собой карикатуру на девочку, что училась с ним в одном классе и носила короткое, слишком короткое школьное платье.

— Нет, — краснея и снова ощущая себе подростком, ответил Дормидонт.

Женщина не узнала его. Она теперь вообще мало кого узнавала, у нее были иные проблемы.

Дормидонт поспешил вывернуться и удалиться.