Голый конунг

В «Житии святого Кирилла», созданном в 869–885 гг. в Подунавье, рассказывается, как Кирилл в Крыму (в Корсуне) в 861 г. приобрел «Евангелие» и «Псалтырь», написанные «русскими письменами», которые помог ему понять местный житель, говорящий «на том же языке» (что указывает на присутствии там русов-христиан уже в середине IX в., т. е. ранее, обращает внимание А.Г. Кузьмин, возникновения Тмутараканской епархии при патриархе Фотие)[410]. А Кирилл и русин смогли понять друг друга потому, что говорили на славянском языке (но, слепо повторяет Пчелов одну гипотезу, «слово «руские» на самом деле представляет собой ошибку, а речь идет о «сурских», то есть сирийских письменах. … Таким образом, по наиболее распространенной версии, Кирилл в Херсонесе познакомился с сирийским языком и сирийской письменностью, а не некой «русской»[411]. Вот так удивительно легко и бездоказательно вычеркивается мешающее норманнизму русское из русской же истории. Хотя хорошо известно, что «в те времена сирийской общины в Крыму не было, а автор «Жития…» говорит только о народах, проживавших в Крыму»[412]).

Вполне возможно, что остаток южной руси, связанной со славянами, зафиксировал побывавший в России в 1517 и 1526 г. С. Герберштейн в информации, по его характеристике, о «черкесах-пятигорцах… у Понта», которые, по свидетельству русских, «христиане… согласны с греками в вере и обрядах и совершают богослужение на славянском языке, который у них в употреблении». А далее он отмечает: «Это крайне дерзкие морские разбойники, ибо по рекам, стекающим с гор, они спускаются на судах в море и грабят всех, кого могут, в особенности плывущих из Каффы в Константинополь»[413] (но если смотреть на этих морских разбойников глазами В.В. Григорьева, М.П. Погодина и В.Я. Петрухина, то они предстанут чистокровными норманнами: от одной лишь только их «крайней дерзости» идет сильнейший «норманский дух»).

Все вышеприведенные известия о южной руси никоим образом не указывают на ее «северогерманское происхождение». Напротив. Они рушат норманнизм. Вот почему археолог Петрухин квалифицирует сообщение Псевдо-Захария, в котором польский историк Х.Ловмяньский увидел, напомню, первое подлинное упоминание о руси, как мифологизированное «описание народов-монстров на краю ойкумены», о чем, по его мнению, говорят «явно легендарный характер описания представителей этого народа («мужчины с огромными конечностями, у которых нет оружия и которых не могут носить кони из-за их конечностей»), а также упоминание их в одном ряду с амазонками, людьми-псами и другими народами-монстрами»[414] (какое единение у них с Клейном: чтобы спасти норманнизм, они оба, как сговорившись, все сводят к «народам-монстрам»). Причем мнение Петрухина оказалось столь авторитетным, что востоковед И.Г. Коновалова в 1999 г. (а она прямо ссылается на него) и лингвист Р.А. Агеева в 2002 г. в один голос говорили, что «рос» Псевдо-Захария – это миф, легенда. И Е.В. Пчелов в 2010 г., борясь с заблуждением, «будто название «русь» было известно уже в VI веке», объяснял читателю своего романа о Рюрике, вышедшего в серии «ЖЗЛ», фантастичность народа «рос» сирийской хроники «доводами» Петрухина[415].

В предыдущем нашем разговоре я приводил слова А.П. Дьяконова, заметившего по поводу Hros Псевдо-Захария Ритора: «Собственные имена народов обычно не создаются фантазией даже в легендах, а скорее являются реальной точкой отправления для создания легенд». Недавно лингвист К.А. Максимович подчеркнул, что к проблеме исторической реальности народа Hros совершенно не имеет отношение их внешнее описание, «хотя в ученой литературе эти две проблемы – достоверности этнонима и достоверности этнографического описания – нередко путают», и «что сообщение сирийского источника не стоит особняком в исторической традиции», ибо о русах применительно к VI–VII вв. ведут речь восточные авторы[416]. Так что, друзья-норманнисты, надо размышлять над фактами, но не закрывать их ввиду несоответствия им шведского взгляда на русскую историю.