Голый конунг

Что это было так, свидетельствуют слова одного из наших летописцев, начавшего с нападения русов на Константинополь отсчет русской истории (за ним эти слова на протяжении столетий повторяли другие летописцы): 856 г. «… Наченшю Михаилу царствовати, нача ся прозывати Руская земля. О сем бо уведахом, яко при семь цари приходиша русь на Царьгород, якоже пишется в летописаньи гречьстемь. Тем же отселе почнем и числа положим (курсив мой. – В.Ф.)» (рассказ об этом походе читается в ПВЛ под 866 г.)[403]. В связи со сказанным нельзя не заметить, что было бы более правильно отмечать 1150-летие зарождение российской государственности не в 2012 г., на чем настояли норманнисты (причем именно петербургские археологи), живущие и заставляющие «нас жить в мире нагроможденных ими мифов и небылиц о шведско-скандинавско-норманской Руси, вызванной к жизни, как им то заповедовал А.Л. Шлецер, «человеками»-скандинавами в 862 г.», а хотя бы двумя годами ранее – в 2010 г.[404]

А в 2012 г. исполнилось 1150 лет не зарождению российской государственности, а призванию восточнославянскими и угро-финскими племенами варягов и варяжской руси, не имевших отношения к скандинавам, и чьи представители в лице князей, бояр, дружинников, купцов приняли затем активное участие в возведении здания русской государственности. Но здание последней, не говоря уже о его фундаменте, было заложено задолго до 862 года. Как заметил в 1808 и 1814 г. Г. Эверс, «русское государство при Ильмене озере образовалось и словом и делом до Рюрикова единовластия, коим однако Шлецер начинает русскую историю. Призванные князья пришли уже в государство, какую бы форму оно не имело». В 1811 г. Н. Брусилов подчеркнул, что Русское государство существовало задолго до пришествия Рюрика. В 1886 г. М.Ф. Владимирский-Буданов четко сказал, что «князья-варяги застали везде готовый государственный строй»[405]. И всесторонний анализ исторического материала показывает правоту заключений этих историков, из которых лишь только немец Эверс был антинорманнистом[406].

Патриарху Фотию также принадлежит «Окружное послание» (867 г.), в котором он, напомнив о «дерзости» русов, осмелившихся напасть в 860 г. на Константинополь, сообщает о последующем их крещении и утверждении у них епархии: «И до такой степени в них разыгралось желание и ревность веры, что приняли епископа и пастыря и лобызают верования христиан с великим усердием и ревностью». А принятие русами епископа прямо указывает на крещение именно народа, а не дружины воинов. И русская епархия – Росия – присутствует во всех церковных уставах византийских императоров, по крайней мере, с 879 г., занимая 61-е место в перечне митрополий, подчиненных константинопольскому патриарху (в списках времени императора Константина Багрянородного (913–959) она составляла 60-ю митрополию). Вероятно, эта епархия находилась в городе Росия, отождествляемом с Боспором, расположенном в районе нынешней Керчи, и просуществовала она до XII в.[407].

Языком общения южной руси – Руси Прикаспийской и Руси Причерноморской (летописной Тмутаракани) – был славянский язык. Это хорошо видно из сообщения Ибн Хордадбеха, начальника почт провинции ал-Джибал (Северо-Западный Иран), которая соединялась с должностью политического агента и начальника полиции, констатировавшего не позже 40-х гг. IX в., что русские купцы представляют собой «вид славян» («одну из разновидностей славян») и привозят товары в Багдад, где их переводчиками «являются славянские слуги-евнухи» (А.И. Гаркави отмечал в 1870 г., что Ибн Хордадбех имел доступ к государственным архивам и что он писал о восточных славянах и русах «по личному наблюдению или лично добытым известиям…». В 2012 г. А.В. Назаренко, «омолаживая» на несколько десятилетий время свидетельства данного автора, подчеркнул, что он «сталкивался с «русскими» купцами в Багдаде или своем родном Табаристане…» и что он обладал «незаурядной» осведомленностью)[408]. Ибн ал-Факих (конец IX – начало Х в.) дает параллельный вариант чтения известия Ибн Хордадбеха, но именует купцов «славянскими». Ибн Хордадбех, к сообщению которого, заключал в 1965 г. А.П. Новосельцев, надлежит «относиться с доверием», и Ибн ал-Факих «пользовались каким-то общим, нам не известным источником», вероятно, как уже выше говорилось, начала IХ или конца VIII в.[409].