Голубой лабиринт

— И я решительно не против. Возможно, вам повезет больше, чем мне, — Пендергаст беспокойно переместился на стуле и повернулся к Марго. — А теперь, доктор Грин, возможно, вы посвятите нас в детали вашего расследования?

— Вы уже частично описали их, — кивнула Марго. — Я предположила, что куратор — человек по имени Паджетт — тайно принес в музей останки свой жены, провел процедуру мацерации в чанах отдела остеологии, а затем поместил ее в коллекцию с ложной сопроводительной записью.

Констанс Грин вдруг резко втянула воздух. Взгляды всех присутствующих обратились к ней.

— Констанс? — окликнул Пендергаст.

Но Констанс смотрела на Марго.

— Вы сказали, доктор Паджетт?

Это были первые слова, произнесенные ею с начала совещания.

— Да. Эванс Паджетт. А в чем дело?

Какое-то время Констанс не отвечала. Затем она поднесла руку к кружеву на шее и нервно коснулась его.

— Я занимаюсь генеалогическим исследованием древа семейства Пендергаст, — произнесла она своим глубоким голосом, в котором сквозило нечто… старомодное, — и это имя мне знакомо. Он был одним из первых людей, кто публично обвинил Иезекииля Пендергаста в торговле ядовитым запатентованным лекарством.

Пендергаст пораженно округлил глаза.

Д’Агосте показалось, что он окончательно потерял нить разговора.

— Подождите, — качнул головой он. — Кто, черт возьми, такой Иезекииль Пендергаст? Я совсем запутался.

В комнате повисла тишина. Констанс продолжала смотреть на Пендергаста. И, казалось, целую вечность агент ФБР никак не реагировал. Затем он почти незаметно кивнул.

— Пожалуйста, продолжай, Констанс.

— Иезекииль Пендергаст, — заговорила она, — был прапрапрадедом Алоизия и первоклассным жуликом. Он начинал свою карьеру как торговец-шарлатан в странствующей аптеке передвижного театра[69] и со временем разработал собственное так называемое ‘лекарство’: «Растительный эликсир и восстановитель здоровья Иезекииля». Он оказался проницательным маркетологом, и в конце 1880-х годов продажи его снадобья быстро взлетели. Эликсир полагалось вдыхать — что в те времена не было большой редкостью — с использованием специального спрея, который назывался «гидроксоний». Старомодный небулайзер, если говорить современным языком, но Иезекииль запатентовал устройство и продавал его вместе с эликсиром. Он и его изобретение помогали восстановить богатство семьи Пендергаст, которое в то время находилось в упадке. Насколько я помню, надпись на флаконе эликсира гласила: «Приятное лечение от всех скверных жалоб». Он, якобы, мог «сделать слабого сильным, успокоить неврастеника и ароматизировать воздух для дыхания». Однако в то время как продажи эликсира Иезекииля росли, начали расползаться слухи о его побочных эффектах: безумии, убийственной жестокости, и мучительной, изнурительной смерти. Одинокие голоса — такие, как голос доктора Паджетта — звучали в знак протеста, но остались проигнорированными. Некоторые врачи также осуждали ядовитый эффект эликсира. Но очень долго не возникало никакого общественного резонанса. До тех самых пор, пока в свет не вышел номер журнала «Кольерс», описавшего комплекс, как вызывающую зависимость — наркотическую и смертельную — смесь хлороформа, кокаина, ядовитых растений и других токсичных ингредиентов. Производство его прекратилось в 1905-м году. По иронии судьбы, одной из последних жертв стала жена Иезекииля по имени Констанция Ленг Пендергаст, более известная всей своей семье под именем Станза.

Мертвая тишина опустилась на комнату. Пендергаст с непроницаемым выражением лица вновь, не мигая, уставился в пустое пространство, слегка барабаня пальцами по столу.

Марго первой нарушила молчание.

— Одна из газетных статей, которую мы обнаружили, упоминала, что Паджетт обвинил в болезни своей жены некое снадобье. Когда я провела изотопный анализ ее костей, то обнаружила некоторые аномальные химические соединения.

Д'Агоста взглянул на Констанс.

— Так вы говорите, что жена Паджетта стала жертвой этого патентованного лекарства-эликсира, который разработал и продавал предок Пендергаста? И что муж убил ее действительно для того, чтобы прекратить боль и страдания?

— Это мое предположение.

Пендергаст поднялся с кресла. Все взгляды присутствующих обратились к нему, в ожидании, но он просто расправил манишку и снова сел, и лишь легкая дрожь его пальцев говорила о том, насколько сильно он нервничал.

Д'Агоста хотел что-то сказать, но не осмелился. В его уме начала формироваться связь между всеми этими фактами, но она была такой странной, такой ужасающей, что он не мог заставить себя отнестись к ней серьезно.

В этот момент дверь тихо приоткрылась, и вошла миссис Траск.

— Вам звонят, сэр, — обратилась она к Пендергасту.

— Пожалуйста, примите сообщение.

— Извините меня, но это из Индио, штат Калифорния. Мужчина сказал, что это не может ждать.

— Ах, — Пендергаст снова поднялся и направился к двери. На полпути к выходу, он остановился.