Голубой Лабиринт (ЛП)

- Вы оба потеряли сознание под действием некоего наркотического агента?

- Так показалось.

- С какой целью?

- Это до сих пор загадка. Меня осмотрел врач, и я в полном здравии, за исключением травм, полученных во время борьбы. Нет никаких следов яда или побочных эффектов. Никаких следов уколов или чего-либо еще, указывающих на вмешательство, пока я был в бессознательном состоянии.

- Человек, который напал на вас, должно быть был в сговоре с теми, кто распылил успокоительное. Это кажется странным, что он был погружен в наркоз своим сообщником.

- Вся последовательность событий сама по себе странная. Я считаю, что этот человек также был обманут, как и я. Пока он не заговорит, его мотивы остаются неясными. Есть одна вещь, однако, которая вполне понятна. Это все не ограничивается моим позором.

Он замолчал.

- Да?

- Все это – бирюза, рудник «Золотой паук», Солтон Фонтенбло, неудачно стертые следы шин, сама карта шахты, и, возможно, старик, который со мной говорил – подстава. Все было тщательно срежиссировано, чтобы заманить меня именно в ту конкретную палату для процедур с животными, где этот газ мог бы быть введен. Эта комната была построена годы назад именно с целью введения наркотических газов опасным животным.

- Так что именно стало вашим позором?

- Я думал, что я был на один шаг впереди них, хотя в действительности - они всегда были на несколько шагов впереди меня.

- Вы говорите «они». Вы действительно верите, что Альбан мог бы быть вовлечен во все это, так или иначе?

Пендергаст ответил не сразу, а потом повторил тихим голосом: - «Вы должны благодарить за это Альбана». Довольно недвусмысленное заявление, вам не кажется?

- Да.

- Этот сложный механизм в Солтон-Фонтенбло спроектирован так, чтобы исключить любые возможные неудачи, все хитросплетение отличительных черт, указывает что Альбан наслаждался постановкой. И еще – это его убийство, запустило ловушку в движение.

- Странный способ самоубийства? - спросила Констанс.

- Я сомневаюсь в этом. Самоубийство - это не стиль Альбана.

Линии погрузилась в тишину, до тех пор, пока Констанс не заговорила снова. - Вы рассказали Д'Агосте?

- Я не информировал никого, особенно лейтенанта Д'Агосту. Он уже знает об Альбане больше, чем хорошо для него. Что касается полиции вообще, я не верю, что они мне могут оказать какую-либо помощь в этом вопросе. Во всяком случае, если что-то будет, боюсь, что они бы затоптали это, нанося только ущерб. Я вернусь в тюрьму Индио сегодня днем, чтобы увидеть, смогу ли я вытащить что-нибудь из этого парня, - он остановился. - Констанс, я ужасно огорчен, что позволил заманить себя в эту ловушку с самого начала.

- Он был вашим сыном. Вы не могли ясно мыслить.

- Это не может служить ни утешением, ни оправданием, - и с этими словами Пендергаст завершил разговор, засунул мобильник в карман пиджака, и остался неподвижной, смутной, задумчивой фигурой в темной комнате.

Глава 23

Терри Бономо был экспертом САПИ Системы Автоматизированного Проектирования Идентификации Нью-Йоркской полиции. Он также был умником в истинной итальяно-джерсийской традиции и, поэтому, одним из самых любимых людей Д'Агосты в полиции. Просто сидя в отделе криминалистики среди компьютеров, дисплеев, графиков и лабораторного оборудования, Д'Агоста ощущал, как его настроение повышается. Он чувствовал себя хорошо, выбравшись из затхлых и тусклых пределов музея. Он чувствовал себя еще лучше, оттого что на самом деле что-то делал. Конечно, он должен был хоть что-то делать, пытаясь определить липового «профессора» - в то время как его команда судмедэкспертов исследовала кости и лоток на наличие отпечатков, ДНК, волос и волокон. Но создание фоторобота лица фальшивого доктора Уолдрона было другой зацепкой. И будет большим шагом вперед. И никто не был лучше в фотороботах, чем Терри Бономо.

Д'Агоста заглянул через плечо Бономо и наблюдал, как он работал с комплексом программного обеспечения. Через стол от него сидел Сандовал техник отдела остеологии. Эту работу можно было сделать и в музее, но Д'Агоста всегда предпочитал для такого рода работы приглашать свидетелей в штаб-квартиру. Нахождение в полицейском участке было пугающим для свидетеля и помогало сосредоточиться. И Сандовал, который выглядел немного бледнее, чем обычно – выглядел явно сосредоточенным.

- Эй, Вини, - заметил Бономо со свойственным ему процветающим нью-джерсийским акцентом. - Ты помнишь, когда я составлял портрет подозреваемого в убийстве – через свидетельство самого убийцы?

- Это было легендарно, - усмехнулся Д'Агоста.