Голубой горизонт

Заян аль-Дин, который мало кого любил, любил своего племянника Кадема. Он держал его при себе, а когда Кадем стал испытанным воином, сделал его начальником своей личной гвардии. Из возможных наследников калифа только Кадем не погиб в бойне на Рамадан. В последовавшем восстании Кадем сражался как лев, защищая своего калифа, и именно Кадем провел Заяна аль-Дина по лабиринту подземных переходов под стенами крепости к кораблям, ожидающим в гавани. И благополучно доставил своего господина во дворец на острове Ламу на Берегу Лихорадок.

Кадем во главе армии покорил крепости на побережье и предотвратил их попытки поддержать совет мятежников в Маскате. Кадем провел переговоры с английским консулом на Занзибаре и уговорил своего хозяина отправить послов в Константинополь и Дели, чтобы получить поддержку. Во время кампании на Берегу Лихорадок Кадем захватил большинство предводителей отрядов, противостоявших Заяну аль-Дину. Все эти вожаки были отданы в руки палачей, которые извлекли из них все сведения, какие только смогли.

Именно так, разумно чередуя вопросы и применение ударов палками по пяткам и удавки в виде струны, они добыли драгоценную жемчужину: узнали, где искать аль-Салила, убийцу паши Абубакера и кровного врага калифа.

Вооружившись этим знанием, Кадем умолял калифа разрешить ему стать орудием мести. Заян согласился, и Кадем решил, что не может доверить этот священный долг никому из подчиненных. Он сам разработал план завлечения аль-Салила во владения калифа, представившись послом мятежников, которые по-прежнему держат в своих руках город Маскат.

Когда Кадем объяснил свой план калифу, Заян аль-Дин восхитился и благословил это предприятие. Он пообещал Кадему титул паши, какой был у его отца, и любые другие награды, о каких тот попросит, если Кадем сумеет привезти кровосмесителей аль-Салила и его жену обратно на остров Ламу, дабы месть свершилась. Кадем попросил лишь одну награду: когда аль-Салилу придет время умереть, он задушит его собственными руками. Он пообещал Заяну аль-Дину, что удавление будет медленным и болезненным. Заян улыбнулся и пообещал и это.

От палачей Кадем узнал, что корабль «Дар Аллаха», который часто заходит в порты Берега Лихорадок, принадлежит аль-Салилу. Когда корабль в очередной раз остановился в порту Занзибара, Кадем втерся в доверие к Батуле, прежнему копьеносцу аль-Салила. И до последней минуты план Кадема осуществлялся очень гладко. Но в самый решительный миг, когда добыча была, казалось, в руках, последовал непостижимый отказ аль-Салила заглотить наживку. И теперь Кадему приходилось отвечать на обвинения Божьего ангела.

– Высочайший из высоких, я действительно впал в грех гордости.

Кадем в знак раскаяния вытер лицо открытыми ладонями, как бы смывая грех.

– Ты поверил, что без божественного вмешательства один сможешь доставить грешника на суд. Это тщеславие и глупость.

Обвинение гремело в голове так громко, что Кадему показалось, будто у него лопнут барабанные перепонки. Но он стоически перенес боль.

– О милосердный, мне казалось, что ни один смертный не откажется от трона. – Кадем простерся перед огнем и ангелом. – Скажи, что мне сделать, чтобы загладить высокомерие и глупость. Приказывай, о высочайший из высоких.

Ответа не было. Кадем слышал только грохот прибоя на скалах внизу и крики чаек над головой.

– Говори со мной, святой Джабраил, – умолял Кадем. – Не покидай меня сейчас, после стольких лет, когда я исполнял твои повеления.

Он извлек из-за пояса кинжал. Это было великолепное оружие. Клинок дамасской стали, рукоять из рога носорога покрыта филигранью из чистого золота. Кадем прижал кончик кинжала к подушечке большого пальца, потекла кровь.

– Аллах! Аллах! – воскликнул он. – Заклинаю тебя этой кровью: пошли мне указание.

И только сейчас сквозь боль он расслышал голос, но другой, не громовой голос Джабраила, а мягкий и мелодичный, размеренный. Кадем знал, что это голос самого пророка, ужасающий в своей простоте. Он задрожал и стал слушать.

– Счастлив ты, Кадем ибн-Абубакер, – сказал пророк, – ибо я услышал твою исповедь и меня тронул твой плач. Я дам тебе еще одну возможность спастись.

Кадем бросился лицом вниз на землю, не смея отвечать этому голосу. Голос снова зазвучал:

– Кадем ибн-Абубакер, ты должен омыть свои руки в крови сердца убийцы твоего отца, предателя и еретика, грешника и кровосмесителя аль-Салила.

Кадем забился головой о песок, плача от радости и проявленного пророком милосердия. Потом сел и вытянул руки с растопыренными пальцами. Кровь из нанесенной им самим раны продолжала капать.

– Бог велик, – прошептал он. – Яви мне знак своей милости, умоляю тебя. – Он вытянул руку и поднес ее к языку пламени. Пламя охватило руку. – Аллах! – распевал Кадем. – Единственный!

В огне поток крови иссяк и высох. Рана чудотворно закрылась, как рот морского анемона. Плоть исцелилась прямо на глазах.

Кадем извлек руку из огня, по-прежнему прославляя Господа, и поднял ее над головой. От раны не осталось и следа. Ни красноты, ни волдырей. Кожа гладкая и безупречная. Тот знак, о котором он просил.