Голубой горизонт

– Пожалуйста, передай моему другу мои почтительные саламы и готовность исполнять обязанности жены, – прошептала она. Он сонно усмехнулся и поцеловал ее, прежде чем отойти. Дориан пользовался горшком только в случае крайней необходимости. Садиться на корточки – это по-женски. Он вышел через заднюю дверь и пошел к отхожему месту за деревьями, на краю леса, в пятидесяти ярдах от хижины. Песок под его босыми ногами был прохладным, ночной воздух мягок и пронизан ароматом цветов и запахом волнующегося океана. Облегчившись, Дориан пошел назад. Но вдруг остановился, не дойдя до входа в хижину. Ночь была так прекрасна, блеск звезд так ослепителен, что они зачаровали Дориана. Он смотрел на небо и чувствовал, как его охватывает глубокое ощущение мира.

До этого мгновения его все еще одолевали сомнения. Может, решение отказаться от Слонового трона эгоистично по отношению к Мансуру? Неужели он не исполнил свой долг перед народом Омана, страдающим под жестоким ярмом Заяна аль-Дина? В глубине души Дориан знал, что это Заян убил их отца. Разве законы Бога и человека не требуют возмездия за ужасное преступление – отцеубийство?

Теперь, когда он стоял под звездами, все эти сомнения рассеялись. Хотя ночь была прохладной, а он совершенно обнажен, как новорожденный. Ему было тепло от рук единственной женщины, которую он любил. Он удовлетворенно вздохнул. «Даже если я согрешил, это не самый тяжкий грех. Мой главный долг – перед живыми, а не перед мертвыми, а Ясмини нуждается во мне не меньше, а может, и больше, чем остальные.

Он пошел к хижине и в этот момент услышал крик Ясмини. В нем смешивалось удивление, ужас и смертельная боль.

Когда Дориан вышел из хижины, Ясмини села и вздрогнула. Ночь холодная, гораздо холоднее, чем должна быть. Она подумала, естественный ли это холод или холод зла. Может, над ними навис какой-то злой дух? Ясмини безоговорочно верила в мир иной, который тесно охватывает этот, – мир, населенный ангелами, джиннами и шайтанами. Она снова вздрогнула, на этот раз не от холода, а от страха. И сделала большим и указательным пальцами знак, отвращающий зло. Потом встала с тюфяка и подкрутила фитиль лампы, чтобы Дориану, когда он вернется, было светло. Подошла к одеянию Дориана, висевшему на ширме, и набросила на свое нагое тело. Усевшись на тюфяк, она обмотала голову его тюрбаном. Поднесла полу его платья к носу и погрузилась в запах мужа. Она с удовольствием вдохнула, и это утешило ее и прогнало предчувствия затаившегося зла. Оставалась только легкая тревога.

– Где Дорри? – прошептала она. – Почему его нет так долго?

Она уже собралась позвать его через плетеную стену, как услышала сзади тихий звук. Обернувшись, она увидела высокую фигуру в черном, с лицом, закрытым черной кефией. Казалось, это какое-то злое привидение, джинн или шайтан, а не человек. Должно быть, он вошел через другую дверь. Липкая эманация чистого зла заполнила комнату. В правой руке пришельца, отразив тусклый свет лампы, блеснул длинный кривой кинжал.

Ясмини отчаянно закричала и хотела встать, но существо подскочило к ней. Она даже не увидела удара кинжалом, настолько он был быстрым. Почувствовала, как клинок входит в ее тело и мягкая плоть не оказывает сопротивления. Только – глубоко в груди – пустота.

Убийца стоял над ней, а она, внезапно лишившись сил, упала. Он не делал попытки извлечь длинный клинок. Напротив, напряг запястье и так повернул его, что лезвие встало вертикально. Он позволил клинку самостоятельно искать выход, расширяя рану, разрезая мышцы, вены и артерии. Когда лезвие наконец высвободилось, Ясмини рухнула на тюфяк. Темная фигура оглянулась в поисках мужчины, которому следовало быть здесь, но которого не оказалось. Он понял, что его жертва – женщина, только когда она закричала, но тогда было уже поздно. Он наклонился и отбросил ткань кефии с лица Ясмини. Посмотрел на прекрасное лицо, теперь белое и неподвижное, словно вырезанное из слоновой кости.

– Святым именем Господа, сделана только половина моей работы, – прошептал он. – Я убил лисицу, но не нашел лиса.

Он повернулся и кинулся к двери, через которую вошел. В это мгновение вбежал обнаженный Дориан.

– Охрана! – закричал он. – На помощь! Ко мне! Сюда!

Кадем ибн-Абубакер узнал этот голос и мгновенно повернул обратно. Вот кого он искал – мужчину, а не женщину в одежде мужчины. Он набросился на Дориана; тот промедлил, но успел поднять правую руку, отражая удар. Лезвие распороло тело от плеча до локтя. Хлынула темная в свете лампы кровь, и Дориан снова закричал и опустился на колени. Руки его бессильно повисли, и он жалобно посмотрел на человека, который убивал его.