Голубое шампанское

– Очень серьезный. Обойдется мне в кучу денег. Не знаю, покроет ли страховка все расходы.

Она закрыла глаза и вздохнула. Ее раздражало, что он в кои-то веки оказался насчет чего-то прав. Ральф несколько месяцев доставал ее просьбой пройти медицинский осмотр.

– Ты избавишься от него завтра?

– Нет, Ральф, завтра у меня не будет времени. На следующей неделе, обещаю. Возникла одна проблема, но с ней будет покончено на следующей неделе, так или иначе.

Он нахмурился, но ничего не сказал. И не должен был. Единственное, о чем Ральф знал больше нее, было человеческое тело, забота и уход за ним, но даже она понимала, что в конечном итоге будет дешевле сделать дело сейчас, чем откладывать на потом.

Она настолько расслабилась, что ему пришлось помочь ей перевернуться. Черт, как же он был в этом хорош… Она никогда не просила его это делать, а он, похоже, этим наслаждался. Его сильные руки стали разминать ей спину, как по волшебству находя все напряженные места. Постепенно их не осталось.

– А что за проблема возникла?

– Я… не могу пока рассказать. Сейчас это секретно.

Он не стал возражать и не высказал удивления, хотя это был первый случай, когда работа завела Бах во владения секретности.

И это действительно раздражало. Одной из наиболее очаровательных черт Ральфа было его умение слушать. Хотя ему была недоступна техническая сторона чего бы то ни было, он иногда мог дать на удивление хороший совет, касающийся личных проблем. Но чаще демонстрировал умение синтезировать и выражать то, о чем Бах уже знала, но не позволяла себе видеть.

Что ж, о части проблемы она может ему рассказать.

– Есть такой спутник, Танго Чарли, – начала она. – Слышал о нем когда-нибудь?

– Смешное название для спутника.

– Мы его так называем в журналах слежения. У него никогда не было названия. Точнее, было, очень давно, но когда он стал собственностью GWA, его превратили в исследовательскую станцию и курорт для руководства и стали обозначать просто как ТЧ-38[14]. Он достался им в войне с «Telecommunion» как часть мирного договора. Они получили Чарли, Пузырь и пару больших колес.

– Проблема с Чарли в том, что станция… падает. И примерно через шесть дней она размажется по всей обратной стороне. Будет очень большой бабах.

Ральф продолжал разминать ей бедра. Торопить его никогда не было хорошей идеей. Он усваивал информацию своим способом и со своей скоростью или не усваивал вовсе.

– Почему она падает?

– Это сложно. Она уже давно заброшена. Какое-то время станция еще была в состоянии делать коррекции курса, но похоже, на ней кончилась реакционная масса[15]. Или же компьютер, которому полагалось стабилизировать орбиту, больше не работает. Он не делал коррекции уже года два.

– А почему орбита…

– Орбита вокруг Луны никогда не бывает стабильной. На спутник действует притяжение Земли, солнечный ветер, концентрации массы на поверхности Луны… десятки факторов, которые со временем суммируются. Чарли сейчас летит по очень эксцентрической орбите. В прошлый раз станция прошла в километре от поверхности. В следующий раз пройдет впритирку, а на очередном витке врежется в Луну.

Ральф перестал ее массировать. Когда Бах посмотрела на него, то увидела, что он встревожен. До него только сейчас дошло, что в его родную планету скоро врежется очень большой объект, и эта идея ему не понравилась.

– Не волнуйся, на поверхности есть сооружения, которые могут немного пострадать от обломков, но Чарли упадет за сотни километров от любых поселений. На этот счет нам бояться нечего.

– Тогда почему бы вам просто не… толкнуть ее обратно… подняться туда и сделать…

«То, что вы делаете», закончила за него Бах. Пусть он понятия не имел, что удерживает спутник на орбите, но знал, что есть люди, которые постоянно решают такие проблемы.

Имелись и другие вопросы, которые он мог задать. Почему станция все эти годы была заброшена? Почему бы ее не демонтировать? Зачем вообще было доводить ее до такого состояния? Все подобные вопросы опять возвращали ее к секретности.

Бах вздохнула и перевернулась.

– Хотела бы я, чтобы мы это могли, – искренне ответила она.

Бах заметила, что свастика ей салютует, и это показалось ей удачной идеей, так что она позволила отнести ее в спальню.

И пока он занимался с ней любовью, она все видела ту невероятную волну шелти с раскрашенной девочкой в середине.

* * *

После пробежки – десять кругов по прогулочной палубе – Чарли привела стаю в японский сад и дала собакам вволю побегать сквозь высокие сорняки и овощные грядки. Большая часть деревьев в саду погибла. Когда-то здесь было формальное и тщательно ухоженное место для медитации. Четверо садовников из Токио ухаживали за ним полный рабочий день. Теперь они лежали под воротами храма, пруды затянуло зеленой дрянью, грациозный арочный мостик рухнул, а клумбы были погребены под грудами собачьих экскрементов.