Голован

Повод для ругани был знатный. Посреди даже не тропы, а еще не пробитой и не протоптанной нами просеки лежал поперек курса человеческий костяк. Скелет был неполного вида, но собран как полагается. То есть, руки там, где и надо быть рукам, а ноги, как и положено, — снизу. Череп скалился повыше грудной клетки, и под ним даже попытались выложить в линию шейные позвонки. Кажется, некоторые отсутствовали.

Руководство экспедиции чуть было не устроило дискуссию прямо над скелетом, но гвардии ротмистр Маргит Йо взревел, как оба оставленных нами на границе пустыни колесных бронехода разом:

— Круговая оборона! Всем рассредоточиться по периметру и снять оружие с предохранителей!

Он был полностью прав. Диспут можно провести и загородившись стволами. Да и о чем было дискуссировать-то? Все было ясно-понятно. Кто-то оставил нам недвусмысленное послание.

Почему мы были так уверены, что именно нам? Оно, конечно, всякое может быть. Например, развлекался в джунглях какой-нибудь туземец изучением анатомии. Тут валит наша вооруженная до зубов колонна. Он, бедняга, ноги в охапку и — шасть в кустики. Гипотеза притянута за уши, но уж какая есть.

Впрочем, она уже рассыпалась в прах. Все бы с ней оказалось в норме, если б это был первый обнаруженный нами скелет. Но он был уже вторым. За последние два часа. Надо ли говорить, что человек — слишком редкая птица в лесах Топожвари-Мэш, чтобы его останки валялись на пути нашей группы чисто случайным образом. Сколько сотен или скорее десятков тысяч штук их надо разложить на местности, чтобы мы начали о них спотыкаться? Нет уж, случайностью это не могло быть никак.

К тому же эта вторая находка отметала еще одну лазейку для изворотливого разума. Ну, типа того, что послание предназначено не персонально нам, а является знаком для всех. Если б мы шли по какой-то звериной или человеческой тропе, тогда подобное словоблудие еще бы прокатило, но сейчас… Наш курс, конечно, имел направленность, но поворот в десять метров туда или сюда можно было угадать только при непосредственном наблюдении, причем непрерывном. Скелет положили на пути буквально только что, и успели тютелька в тютельку.

— Знак трактуется однозначно, — констатировал Шоймар очевидное. — Кто-то очень не хочет, чтобы мы шли дальше. Кто-то…

В этот момент совсем недалеко в лесу раздалось какое-то странное повизгивание. И тут же оно как бы распространилось на весть лес. Справа, слева, спереди кто-то загадочно и… если честно, то страшно визжал.

— Или что-то, — задумчиво сказал Дьюка Ирнац, держась за приклад своего двуствольного «коррадо».

— Что вы имеете в виду? — покосился Жуж Шоймар.

— А вы, профессор, считаете, что это вопят люди, да?

— Мало ли что люди умеют? — неуверенно пожал плечами начальник отряда. — Колдун Кадидадалло, к примеру, способен вовлечь в танец чудовище, как мне рассказывали. Так что…

— Нет, не думаю, что это люди, — махнул головой Ирнац. — это нечто другое. И что-то мне это ужасно напоминает. Как вы считаете, коллега доктор?

— При чем здесь доктор Гаал? — спросил Шоймар. Сопротивлялся он чисто инерционно.

Я как раз наклонился, рассматривая выложенный человеческий скелет. Когда в лесу завизжало и захохотало, все у меня внутри оборвалось.

Наш проводник чувствовал, а я уже знал ответ наверняка.

70. Доктор Дар Гаал.

Приписываемые дневники

Может, во всем виновны джунгли? Ведь это они, в первую очередь, порождают новые виды. Воспитывают их с пеленок противостоять враждебной окружающей среде. Отращивать зубки и прочую защитную механику. Именно они, в конце концов, и породили голованов. Задали какой-то собачей предпороде такие исходные условия, что только жуткая, головастая мутация и смогла приспособиться. Приспособиться через отращивание мозгов. Теперь-то уж безо всяких научных диспутов видно. Это где-то в аудиториях Департамента Науки Неизвестных Отцов можно, восседая в комфортном креслице, спорить, разумен ли голован, или все же собака-собакой, а все смутные описания, поступающие с разных концов мира, всего лишь аномалии психического свойства. В смысле, не со стороны круглоголовых собак, а со стороны наблюдателей-людей. Там употребил не в меру, тут фотоаппарат дрогнул, да снимочек смазался. А где-то и совсем явная подтасовка, потому как быть этого не может, ибо не может быть никогда.