Голодные игры. И вспыхнет пламя. Сойка-пересмешница

После обычной истерики по поводу моей подпорченной красоты они немедленно приступают к делу. Самое трудное — это лицо, хотя мама сделала для исцеления все, что могла. На скуле осталась лишь тонкая розовая полоска. Мало кому известна история с плетью, и я говорю, будто неудачно поскользнулась на льду. Запоздало спохватываюсь: пять минут назад я по той же причине отказалась надеть высокий каблук, но эти трое — не из подозрительных, проглотят любую историю и не подавятся.

Безупречная кожа нужна мне всего лишь на считаные часы, а не дни, поэтому вместо воска по ней проходятся бритвой. Без ванной не обойтись, но, по крайней мере, жижа на этот раз не противная. Команда подготовки готова лопнуть от новостей; я стараюсь не слушать, и вдруг Октавия произносит фразу, которая заставляет меня насторожиться. Пустое, на первый взгляд, замечание о сорвавшейся вечеринке из-за неожиданных затруднений с креветками.

— А что такое? На них теперь не сезон? — интересуюсь я.

— Ой, Китнисс, мы вот уже сколько недель не видели морепродуктов! — жалуется Октавия. — Знаешь, в Дистрикте номер четыре стоит ужасная погода.

В моей голове начинает складываться из кусочков целая картина. Прерваны поставки морепродуктов. Да еще на несколько недель. Из Четвертого дистрикта. Во время тура победителей местные толпы кипели от плохо скрываемой ярости. Можно даже не сомневаться: Дистрикт номер четыре восстал.

Принимаюсь, будто бы между делом, расспрашивать, не принесла ли зима еще каких-нибудь трудностей. Эти люди привыкли получать все сразу, любая пропавшая мелочь для них — событие. Из потока жалоб на недостаток лент, музыкальных чипов и крабового мяса мне удается выудить очень важные сведения. Морепродуктами занимается Дистрикт номер четыре. Электроникой — номер три. И конечно же, номер восемь — ткани. Мысль о масштабах мятежа наполняет меня восторгом и ужасом.

Хочется поговорить еще, но тут появляется Цинна. Обняв меня, он проверяет, готов ли макияж, и слегка покрывает пудрой след от шрама, так чтобы ничего не осталось. Мне почему-то кажется, что стилист не поверил в историю «поскользнулась-упала», однако избавил меня от лишних расспросов.

Гостиная комната на первом этаже расчищена и залита искусственным светом. Эффи с азартом расставляет всех по местам, как всегда беспокоясь о расписании. Может, это и к лучшему, ведь нарядов — целых шесть штук, и к каждому положен свой головной убор, обувь, украшения, прическа, макияж, освещение, фон. Кремовое кружево — розовые розочки, туго завитые локоны. Платье-футляр в сияющих бриллиантах — лунный луч и вуаль с драгоценными камешками. Тяжелое одеяние из белого шелка с рукавами, ниспадающими от кисти до пола, — море жемчуга. Едва «отстрелялись» с одним нарядом, как начинаем готовиться к следующему. Чувствую себя тестом, которое мнут и месят, придавая то ту, то другую форму. Работаем без передышек, однако мама ухитряется запихнуть в меня немного еды с горячим чаем. И все же к концу фотосессии я едва не валюсь с ног от голода и переутомления. Надеюсь, теперь нам с Цинной дадут немного потолковать по душам… Напрасно: Эффи выталкивает всех за дверь, а мне остается ждать обещанного телефонного звонка.

На улице вечер, ноги смертельно гудят от немыслимых туфель, и я отказываюсь от мысли выбраться в город. Вместо этого поднимаюсь к себе, смываю слои косметики, масок и кондиционеров, а потом сушу лицо и волосы у огня. Прим застала съемки последних двух платьев и теперь обсуждает их с мамой. У обеих очень довольный вид. Уже засыпая в кровати, я вдруг понимаю почему. Им кажется, это добрый знак. Дескать, никто не станет пускаться в такие расходы и хлопоты ради жертвы, назначенной на заклание. Значит, Капитолий закрыл глаза на мое вмешательство в избиение Гейла.

В ночном кошмаре на мне тяжелое платье из белого шелка, только на сей раз — изодранное и грязное. Длинные рукава цепляются за шипы, ветки, в то время как я бегу по лесу. Меня настигает разъяренная стая переродков. С их обнаженных клыков капает голодная слюна. Ощутив спиной обжигающее дыхание тварей, я вскрикиваю и просыпаюсь.

Скоро рассвет, обратно можно и не укладываться. Обязательно нужно выбраться из дома и с кем-нибудь потолковать. С Гейлом — не выйдет, он уже в шахте. Но пусть хотя бы Пит или Хеймитч разделят бремя знаний, свалившихся на меня после той прогулки на озеро. Беженки, электрические заборы, независимый Дистрикт номер тринадцать, недостаток товаров в столице…