Мама стягивает с меня ботинки.
— Что случилось?
— Поскользнулась, упала… — Четыре пары глаз недоверчиво смотрят на меня. Как будто нам всем неизвестно, что дом напичкан жучками. — На льду.
Не время и не место сейчас говорить откровенно. Сняв носок, мама с осторожностью ощупывает кости, и я болезненно морщусь.
— Возможно, есть перелом, — заявляет она. Потом проверяет правую ногу. — Тут все в порядке.
Копчик оказывается сильно ушиблен.
Сестренка приносит мою домашнюю пижаму. Мама обкладывает ногу снежным компрессом и кладет на скамеечку. Пока остальные ужинают за столом, я поглощаю три миски тушеного мяса и полбуханки хлеба. Потом задумчиво смотрю на огонь, думая о Бонни и Твилл. Хоть бы мокрый тяжелый снег хорошенько замел мои следы.
Подходит Прим, садится у моих ног на пол и опускает голову мне на колено. Мы берем по мятной конфетке, и я нежно глажу ее пушистые белокурые волосы.
— Как учеба?
— Хорошо. Сегодня проходили побочные продукты перегонки каменного угля, — отвечает она.
Молча сидим и смотрим на пламя. Потом она спрашивает:
— Не хочешь примерить свадебные платья?
— Только не сегодня. Завтра, наверное.
— Подожди, пока я вернусь из школы, договорились?
— Конечно.
Мама приносит ромашковый чай с успокоительным сиропом. У меня начинают слипаться веки. Пит вызывается проводить до постели. Наваливаюсь на его плечо, беспомощно клюю носом — и вдруг оказываюсь у него на руках. Пит несет меня в спальню, опускает на кровать, кутает в одеяло и прощается, но я ловлю его ладонь и прошу остаться. Успокоительный сироп обладает побочным эффектом: он развязывает язык не хуже бутылки белого. А мне не хочется, чтобы Пит исчезал. Пусть лучше снова спит рядом, отгоняя ночные кошмары. Но я не могу попросить об этом — даже сама не могу сказать почему.
— Не уходи. Подожди, пока я засну.
Присев на кровать, Пит согревает мою ладонь обеими руками.
— Я чуть было не решил, что ты передумала. Ну, когда опоздала к ужину.
В голове туман, однако я еще в состоянии сообразить, о чем речь. Ограждение снова под током, в доме дежурят миротворцы, меня нет как нет… Наверняка Пит решил, что я убежала. Возможно, вместе с Гейлом.
— Нет, я же говорила.
Поднимаю его ладонь и прижимаюсь щекой к тыльной стороне. Рука, месившая сегодня тесто для хлеба, слабо пахнет корицей и укропом. Меня так и тянет рассказать о встрече с Твилл и Бонни, о восстании, о Тринадцатом дистрикте, но это слишком опасно, и я ограничиваюсь одной фразой:
— Останься со мной.
Крепкие щупальца успокоительного тащат меня на дно. Пит что-то шепчет в ответ, но я уже не понимаю.
Мама дает поспать до обеда, затем расталкивает меня, чтобы осмотреть пятку. После чего прописывает неделю постельного режима, причем я даже не возражаю от слабости. Дело не только в пятке и копчике. Все тело ноет от переутомления. Послушно принимаю лечение и завтрак в постель, позволяю матери подоткнуть лоскутное одеяло. И долго лежу, глядя через окно на зимнее небо, размышляя о том, чем все это закончится. Много думаю о Бонни и Твилл, о груде белых свадебных нарядов, о том, догадается ли Тред, как я ухитрилась вернуться в дистрикт, и не явится ли с обвинением. Занятно: ведь он и так может в любую минуту арестовать меня, хотя бы за прошлые грехи. Или, чтобы арестовать победителя, нужен более веский повод? Интересно, связаны ли между собой Тред и Сноу? По-моему, президент даже не догадывался о существовании старины Крея. Но теперь, когда я представляю собой проблему общенационального масштаба, может быть, глава миротворцев получает подробные указания? Или действует по собственной воле? В любом случае, им обоим выгоднее держать меня взаперти, за электрозабором. Соберусь убежать — например, перебросить петлю на ветку клена и забраться наверх, — родных и друзей мне с собой уже не захватить. И потом, я пообещала Гейлу, что останусь и буду бороться вместе с ним.
Несколько дней каждый стук в дверь заставляет меня подскакивать на месте. Миротворцы так и не появляются, и страх понемногу рассеивается. Потом Пит рассказывает, что на некоторых участках забора напряжение отключают, потому что военным приказано пустить электричество прямо по земле. Видимо, Тред решил, что я ухитрилась проскользнуть под забором. Это здорово утешает. Дистрикту не помешает передышка. Пусть миротворцы занимаются чем хотят, лишь бы не издевались над жителями.