Голодная кровь. Рассказы и повесть

Подростково-родительская жизнь Терентия Фомича и Оленьки представлялась Варюхе в смешных и грубых тонах. Не в смысле домогательств: знала точно – такого нет, и быть не может. А в смысле телесной смехотворности: Оленька куколка высоко-стройная, с глянцевым личиком и вкрадчивой повадкой – Фомич диспластик-малорослик: скачущий, как на пружинках, гибкий-прегибкий, но при этом какой-то недотёсанный. Когда вместе идут – смех разбирает…

Про диспластиков Варюхе в кружке «Ранних физиологических отношений» разъяснили: диспластики – люди, у которых в соединительной ткани есть офигенные отклонения от нормы.

– Настоящих диспластиков, конечно, маловато. Просто-таки с воробьиный нос – вразумлял Варюху на индивидуальном собеседовании, препод ранних физиологических отношений, – Ты вот, к примеру, можешь себя узлом завязать?

– А-а.

– Ну, то-то же. А они могут, да ещё как! Они, чёрт бы их побрал, такие гибкие, что легко способны, не сгибая колен, достать локтями до пола. И пальцы на руках у них отводятся в от ладони сторону не на сорок пять, а на все сто восемьдесят градусов! Патологическая подвижность у этих самых диспластиков наблюдается и в других членах тела. Понимаешь в каких?

– А-а.

– Под дурочку косишь? Ладно, про другие члены тела – проехали. Скажу ещё только про ноги: диспластики могут их обкрутить одну об другую так, что у тебя, Варюха, глаза на лоб от удивления полезут.

– Обалдайс полный, – сказала в ответ Варюха и, не прощаясь, ушла.

Посещать «эрфэушки» – уроки ранних физиологических отношений – она бросила быстро: во дворе разъясняли предметней и проще.

Освободив часть мозга от «эрфэушек», стала Варюха-горюха снова наблюдать за Оленькой и Фомичом: без всякой задней мысли, а так, с некоторой завистью и лёгким томлением – родители Горюхины погибли в аварии, когда ей было шесть лет, вот и наблюдала.

А тут ещё длинного шута горохового рядом с Терентием Фомичом увидела. Ну и проследила за ними. Что в кафе старикашечки вытворяли! Настоящую клоунаду представили. Вот бы ей к ним, – третьей! В мужское переодеться – достать ботинки огромные расквашенные, на нос клубнику пупырчатую насадить – и давай народ смехом с копыт валить.

Но сразу же Варюха себя и одёрнула: какие там клоунады, какие носы пупырчатые! Решила стать ветеринаром, – значит, ветеринаром!

Быстро поймав во дворе трёхцветную соседскую кошку, Варюха забрала её домой: лечить, потом выхаживать. Но в этот раз не задалось: едва живая кошка вырвалась из цепких Варюхиных лап и на пороге квартиры, приостановившись, навалила-таки могучую кучку.

Жестокий наив

21 марта, в День шута, после проверки реквизита, рупоров, самокатов, ходулей и других праздничных приспособлений, сложенных в двух флигелях прямо у истока будущего шествия, проделав путь от метро «Спортивной» до центра, шёл себе и шёл Терёха московскими сквозными дворами и переулками. Шёл и размышлял, как быть с Оленькой.

После ухода от Варюхи, в дому у Терёхи просидела Оленька ровно один вечер: наутро исчезла опять. Правда, на этот раз записку оставила:

«Папулёк. Не серчай! К цирку я всё равно прибьюсь. Ты и сам когда-то его обожал. Ну, и я такая же».

Устав размышлять об Оленьке, Терёха стал уточнять шёпотком цели-задачи шествия шутов и обалдуев.

«У нас сегодня кроме прочего – де-монстрация! – вразумлял себя Терёха, – развенчание и речевое уничтожение шутов-монстров. Вот одна из целей. Таких монстриков и монстрят и сейчас, и раньше, – хоть задницей ешь. Ещё одна цель – прославление шутов-мудрецов, шутов-поэтов. Их тоже немало. Выведение шутовства из низовой культуры и возведение на высокий престол – вот задачка так задачка! На какой престол? На престол нового искусства, конечно! Но и это не главное. А что? А то! Главное дать властям почувствовать: новая шутовская сила явилась! Её не надо подкупать или осыпать грантами. А нужно постоянно беседовать с этой силой и лучшими её представителями. Вот и буду на самокате вдоль шествия туда-сюда сновать, шутовскую силу сквозь рупор проталкивать…»

Прервав высокие мысли, стал прокачивать Терёха в голове основные коленца сегодняшнего дневного выступления перед подростками.

И выходило: вполне успеет он отстреляться до трёх часов дня, когда был назначен согласованный с мэрией «Парад Шутов», или как презрительно обозвали его в средне-высоких кабинетах: «Шествие дуроломов».

– А ещё важно сегодня понять: кто и зачем следит за моими делами…

Терёха уже почти подошёл к «Театру подростковой книги», куда его почтительно пригласили три дня назад. Настроен был по-детски наивно. Прикидывал, как расскажет ребятам: есть, мол, такая работа и такая пожизненная роль. По-европейски – трикстер, по-русски – шут. Потом покажет шутовской жезл, споёт пару песенок, репризы посмешней выдаст. А напоследок, расскажет про ораторианца, – по-русски «речетворца» – XVII века Филиппа Нери, признанного позже святым, хоть и не нашей церковью, а всё же.