Голод. Последний вампир

 Пешком он дошел до Саттон-Плейс, не было смысла рисковать и брать такси. Он свернул на свою улицу и замер на мгновение: столбы солнечного света выстроились между зданиями, хорошо одетые люди спешили на работу, автомобили останавливались у роскошных подъездов, швейцары свистом подзывали такси. Ясная невинность этого мира вдруг отозвалась в нем болью, заставив испытать мучительное раскаяние. Их дом — с зелеными ставнями и мраморными подоконниками, с фасадом из красного кирпича и ящиками под окнами, где буйно разрослись петунии, — излучал, казалось, теплоту и радость. Отвратительная ложь!.. Так подрагивают, ни о чем не подозревая, листья только что срубленного дерева, ибо весть о смерти еще не поднялась по стволу.

 — Доброе утро, — сказал ему Боб Кавендер, человек всегда полный энтузиазма, сосед Блейлоков и отец Алисы.

 — Доброе утро, — ответил Джон, придав своему голосу легкий акцент.

 — Новенький в нашем квартале? — Кавендер не узнал своего внезапно постаревшего соседа.

 — Я приехал в гости. К Блейлокам.

 — О, да? Отличные люди. Любят музыку.

 — И я музыкант. — Джон улыбнулся. — Из Венского филармонического.

 — Моя дочь будет без ума от вас. Она половину времени проводит у Блейлоков. Тоже музыкант.

 Джон опять улыбнулся и изобразил изысканный венский поклон.

 — Мы еще увидимся, полагаю, — сказал он.

 Кавендер, сердечно попрощавшись, пошел дальше. Для Джона всегда оставалось загадкой — каким образом обычные люди ухитрялись сохранять уверенность в себе и жизнерадостность в этом хаосе жизни? Всякие там Кавендеры даже не сознавали, не понимали, сколь кратко отпущенное им время, сколь недолог их путь.

 В доме стояла тишина. Мириам открыла сосуд с благовониями, холл был наполнен их ароматом. Джон двинулся наверх. Ему хотелось посмотреть на себя в зеркало. Но добравшись до спальни, он заколебался. Ему вдруг стало зябко. Он стоял в лучах солнечного света рядом с окном, закрытым розовыми занавесками, и, не решаясь сделать последний шаг, с ужасом думал о зеркале по ту сторону двери в ванную.

 Он так долго балансировал на грани тридцати двух лет. Теперь же вместе с резким старением всего тела словно черная паутина опутала его мозг. Самоуверенный молодой человек испарился, будто его и не было, и место его занял угрюмый незнакомец, поглощенный лишь мыслями о предательстве своей плоти. Он обнаружил, что из памяти у него вылетают даты, имена, события. Вещи были обозначены какой-то тревожной новизной, даже те, что он неоднократно видел раньше.

 Легкий звук нарушил тишину дома — слеза капнула на пол.

 — Гроб, — сказал он. Как сильно изменился его голос... За все сразу мстили ему теперь обманутые им годы.

 В конце прошлого столетия он посетил женщину-медиума, рассчитывая схватить ее, когда погаснет свет. Но стоило ее пальцам пригасить газовый рожок, случилось нечто ужасное. Раздался звук — как будто разорвали занавес, — и десятки, сотни разных лиц вдруг проступили в ее лице, подобно тому как люди толпятся у окна горящего дома. Все они были ему известны — его жертвы. Женщина вскрикнула, глаза ее закатились, голова безвольно упала.

 Он бежал из этого ужасного места, чуть не падая от страха. Через день он прочел в «Нью-Йорк Ивнинг Мейл», что тело миссис Ренни Хупер было найдено в ее гостиной. Ее пальцы сжимали краник газового рожка. Вероятно, сердечный приступ... Мириам утверждала, что нельзя прикасаться к мертвым — это просто невозможно. Но она ведь не человек, что может она понимать в отношениях между человеком и его мертвецами?!

 Мир мертвых угрожающе навис над ним. Вдруг яркий образ возник в его мозгу: та шлюха — и как плоть ее чернеет от пламени.

 Желудок стал выворачиваться наизнанку, словно пытаясь вырваться из его тела, и он прижал кулаки к глазам, мучительно, всеми силами стараясь уничтожить стоявший перед ним образ смерти, образ того, как он окажется в руках своих жертв. Но образ не исчезал, более того, он становился все отчетливей. И Джон понял внезапно, что демоны Ада — вовсе не демоны, это просто люди, сбросившие земное обличье.

 * * *

Чтобы Спатьв безопасности, Мириам пошла в свою комнату на чердаке. Она боялась оставаться в спальне —Джон мог проникнуть сквозь охранную систему вокруг кровати. Она свернулась на жестком полу, борясь с кошмаром. Но он безжалостно возвращался, и подобно огню, пробивающемуся сквозь солому, он пробивался сквозь Сон,захватывая ее мозг, заставляя ее видеть.

 Туманное утро недалеко от Равенны. Она прибыла сюда вместе с другими именитыми римлянами семьдесят лет назад, когда Император бежал из Рима[22]. Роса лежит на мраморном подоконнике окна ее спальни. Из глубин памяти, из туманной дали доносится до нее грубое пение остготов и их тяжелая поступь — они идут на императорский дворец. Они медленно продвигаются сквозь туман где-то за садом; в своих рогатых шлемах они кажутся огромными и страшными. И сколь бы ни велика была добыча, ожидающая их во дворце Юлия Непота, они не смогут пройти мимо ее огромного дома, не ограбив его.