Голод и тьма

Задумавшись, я очнулся только после того, как мы прибыли на Никольскую. Наскоро помывшись и переодевшись, я поспешил в Кремль. Борис принял меня с огромной радостью и, по уже устоявшемуся обычаю, мы уединились за столом в его кабинете.

Про наши "подвиги" в Радонеже, Ярославле и Костроме он уже знал. Про Нижний задумался, затем сказал:

– Царь Иоанн велел бы Бельского казнить, как только узнал бы, что тот станет предателем. Зря я не сробил тако же, но не могу я безвинного человека живота лишить. Надо было его в монастырь дальний сослать, пусть бы там Богу молился. А человека сего посадского, Кузьму, наградить надобно. Такие разумные и верные люди нам и в Москве нужны.

– Не поедет он, государю. Бает, там он на своём месте. Но, если будет нужно, соберёт воинство и придёт на твою защиту, государь. В нашей истории он так и сделал, и стал великим героем земли Русской.

– Добро, ежели так. Ну, поведай далее, что было.

То, что меня захватили и увезли в Ливонию, повергло его в ярость. Я еле-еле убедил его, что поспешные действия против поляков – не в наших интересах, и перешёл к нашим планам по его эвакуации, он отрезал:

– Я останусь в Москве, княже, что бы ни случилось. Да и Фёдор никуда не уедет. Царица и Ксения – те да.

Все мои аргументы о том, что, мол, он России нужен живым, он отмёл сразу:

– Княже, невместно то.

А потом спросил меня:

– А как ты думаешь, княже, будет смута?

– Не ведаю того, государю. Мыслю, ляхи попытаются. Но мы сможем этому противостоять, если большого предательства не будет.

– А не хочешь остаться здесь, в Москве?

– Не могу, государю, дом мой не только здесь, но и там. Но обещаю тебе, что я вернусь. А пока меня нет, трое из наших здесь останутся. И ещё семеро в Невском устье.

Затем я отправился к Патриарху, но и он сходу отмёл мои планы:

– Стар я уже, княже, чтобы от ворогов прятаться. А убьют они меня – другого Бог пошлёт, дабы спасти Церковь Русскую.

Так я и поплёлся обратно на Никольскую, в свою холодную постель, повторяя про себя строчку из Роберта Бернса: "The best laid schemes o' mice an' men gang aft a-gley” – наиболее тщательно проработанные планы мышей и людей часто приводят не туда.

6. Враг не пройдет

Еще до моего прибытия в Москву, в городе вновь поплыли слухи об «истинном царевиче Димитрии», бежавшем от «годуновских катов» из Углича и объявившемся теперь в Речи Посполитой, дабы вернуть себе причитающийся ему московский престол. Четверо распространителей были взяты в первый же день. Дураками они не были и, не дожидаясь пыток сознались, что деньги им дал некий человек, по описанию один и тот же. Его достаточно быстро распознали – это был Ванька-Немчин, доверенный слуга Дмитрия Шуйского – вот только сам Дмитрий утверждал, что «бежал сей сукин сын» с немалой казной еще в начале июля.

Рано утром двадцать восьмого июля, на следующий день после моего возвращения, меня разбудили ни свет ни заря. Пришла радиограмма из Алексеева – там объявились перебежчики из Киева. По их словам, за две недели до того на Софийской площади староста самборский Ежи Мнишек представил народу «брата круля нашего Его Величества Сигизмунда русского царевича Димитрия Иоанновича, его же Господь спас от людей безбожного самозванца Бориски».

– Занятно, – сказал Ринат, когда я поделился с ним этой новостью. – А самое интересное, насколько это произошло именно так, и какие подробности эти «перебежчики» опустили. Ведь это может быть и деза. Хотя, конечно, вряд ли – ведь к этому все и шло. Но вот хотелось бы узнать детали.

– А зачем они?

– Ну, хотя бы, нам неизвестно, как выглядит сей «Димитрий». А то мы могли попытаться понять, кого именно ляхи выбрали на эту роль. Еще было бы интересно, кто при этом присутствовал. К чему они призывали – не удивлюсь, если там был клич типа «вступайте в армию царевича Димитрия». Эх, не создали мы внешней разведки… Иначе бы у нас были ответы хоть на часть этих вопросов, да и узнали бы мы об этом раньше.

– Да, и еще хотелось бы знать, почему именно в Киеве.

– Так он же вроде столица…

– Столица чего? В 1324 году Литва захватила Киев, а в 1362 окончательно присоединила. И в 1470 литовцы расформировали Киевское княжество, сделав его воеводством. За это время его не раз жгли то одни, то другие, а в 1482 Менгли-Гирей его практически сровнял с лицом земли. С тех пор он – малозначимый окраинный город, который к тому же был передан в состав польских королевских земель в 1562. Живут они лишь торговлей с Москвой – особенно теперь, после Черниговского мира. Но сам город в плачевном состоянии; Рейнгольд Гейденштейн посетил его несколько лет назад и написал, что город до сих пор в руинах, и худо-бедно заселен лишь купеческий Подол. Скорее всего, поляки начали восстановление Верхнего города, но зачем им это, ума не приложу.