Голод

Думая о предстоящем путешествии, Тамсен вполне представляла себе ожидающие ее дорожные тяготы, и голод, и вездесущую несмываемую грязь, липнущую к телу, точно вторая кожа. Не думала лишь об одном – о людях. О том, что будет окружена множеством посторонних людей, неспособных совладать ни со странными, необъяснимыми предрассудками, ни с внезапными буйными переменами настроения.

Обоз шел в тени хребта Уосатч уже неделю. С наступлением темноты прохладнее не становилось, и Тамсен отчаянно хотелось вымыться, хоть ненадолго почувствовать себя чистой, пусть даже к утру все тело снова покроется коркой грязи.

С мытьем пришлось подождать, пока домашние не устроятся у шатров, иначе ни о каком уединении и разговора быть не могло. Джейкоб начал читать детям вслух, а Джордж, прикрыв глаза, принялся попыхивать трубкой, совсем как дома, по вечерам, устроившись в любимом кресле. Но здесь, в пыли, под сводом неласкового неба, его ежевечерний ритуал казался нелепым, неуместным, едва ли не жестом отчаяния, как будто, закрыв глаза, Джордж пытается вообразить, что вернулся домой, или уже в самой Калифорнии.

Укрывшись от остальных за одним из фургонов, Тамсен наполнила водой самый большой котел и поставила его греться над угасающими углями. Ветерок доносил до нее голоса соседей, но соседи расположились на ночлег в отдалении. Нет, в обозе Доннеров не чурались, однако положение самой видной, самой влиятельной семьи в партии они утратили. Впрочем, что бы о ней ни думали спутники, Тамсен знала одно: поднять настроение ей может только мытье. Стоит вымыться – на душе сразу же станет легче. Отложив в сторону блузу, чулки и юбку, она осталась в корсете и нижней юбке, обмакнула в согретую воду мочалку из ветоши и принялась, не спеша, смывать с тела пыль пополам с потом. Горло, затылок… а затем, приподняв подол нижней юбки, заняться длинными, стройными ногами… Да, мокрая ветошь способна творить истинные чудеса! Стоило легкому бризу коснуться лодыжек и бедер, Тамсен едва не застонала от наслаждения, однако, начав распускать шнуровку корсета, вдруг замерла.

Что-то переменилось.

Кто это движется там, в темноте?

Волосы на затылке встали торчком. Что б ни насторожило ее – шум ли, движение, Тамсен твердо знала одно: за ней наблюдают.

Взгляд Тамсен скользнул по кустам, по мрачной, косматой тени деревьев… Нет, никого.

Тамсен несколько успокоилась. Похоже, небылицы о чудищах в темноте, о волках величиной с лошадь подействовали и на нее. Неловко, путаясь в шнуровке, она вновь принялась за корсет. Как тихо вокруг… а ведь Джейкоб, разумеется, еще не закончил чтение. И остальные, разумеется, еще не отправились спать.

Конечно, она не одна. Солнце всего час как село, и спутники еще на ногах, заняты делом, гонят скотину на выпас, стирают, моют посуду после ужина.

Справившись со шнуровкой, Тамсен распахнула корсет, обнажила грудь, но на сей раз вечерний бриз ожег тело прохладой до дрожи. Тут-то она и увидела силуэт, мелькнувший в тени деревьев. Двигался он проворно, и при том – на двух ногах.

Рука сама собой потянулась к блузе, к чему угодно, лишь бы прикрыть наготу, однако другой рукой Тамсен подхватила фонарь, подняла его вверх, направив луч на деревья, на частое кружево ветвей в вышине. Незваный гость поспешил скрыться в зарослях, но свет фонаря на миг выхватил из мрака его лицо – бледное, узкое, алчущее.

Хэллоран. Подглядывал…

Не успела Тамсен закричать, как он скрылся из виду.

Превозмогая дрожь в пальцах, она принялась одеваться. Этот взгляд… нет, нет, не вожделеющий: в нем чувствовалось нечто гораздо глубже, нечто звериное, дикое. Где же она в последний раз видела дочерей, невинных доверчивых девочек, полюбивших Люка Хэллорана, подружившихся с ним? Помнится, Лиэнн сидела с маленькими, сосала леденец и слушала дядюшку Джейкоба. А Элита? Элита с ними была?

Подбежав к костру, Тамсен не на шутку перепугала родных, собравшихся вокруг Джейкоба. Джордж заморгал, словно не понимая, откуда она появилась.

– Как, вымыться удалось? – спросил он.

Тамсен не ответила. Элиты среди остальных не оказалось.

Да, глупость все это. Мнительность. Пустые страхи. Скорее всего, Элита просто потеряла счет времени, как обычно, задумалась, загулялась, ловит в ручье головастиков или лазает по деревьям в поисках брошенных птицами гнезд. Как-то на днях Тамсен застала дочь что-то шепчущей себе под нос, а, стоило ей спросить, во что Элита играет, та побледнела и разозлилась.

– Это не игры, – огрызнулась она.

От подобных привычек дочь следует отучить – ради ее же блага.

А уж гулять сегодня по лесу одной Элите не следовало тем более.

Первым делом Тамсен устремилась в заросли у ручья. Именно такие места нравились Элите больше других: дикие заросли камыша и осоки, воздух сладок от птичьих трелей…

– Элита Доннер! Ты здесь?

Отклика не последовало. Вокруг было тихо, как в церкви. Слишком тихо, по словам остальных, и Тамсен с этим вполне соглашалась. Казалось, все живое, даже птицы, поспешило сбежать отсюда подальше.

– Элита! Отзовись сию же минуту!