Голая добыча (ЛП)

  Марта колебалась всего секунду, глядя в дуло пистолета, и сердцем знала, что Летти не арестована, что здесь происходит что-то ужасное, и она думала, что знает что. Она изобразила поворот, как бы крича вверх по лестнице, а затем вместо этого бросилась на Синглтона, избегая ствола пистолета, схватив его за руку, войдя прямо в его тело, крича и плюя на него, царапая его; рукав его пальто дернулся, и она наткнулась на кожу, увидела кровь. Он сопротивлялся, и она поняла, что потеряет его, и закричала: «ДАВАЙ БЕГИ, БЕГИ, БЕГИ, БЕГИ, БЕГИ. . . », и Синглтон ударил ее, и она перевалилась через двухместное кресло и врезалась в кофейный столик со стеклянной крышкой, все еще крича и увидев приближающегося Синглтона, протягивающего к ней руку, и тогда она поняла, всего за крошечный отрезок времени, что она оставила это он указывал, не дотягиваясь, и она закричала: «БЕГИ, ЛЕТТИ». . . ”

  комнатке раздался оглушительный грохот пушки, но шум мгновенно прекратился. Синглтону никогда не нравился такой шум, этот эмоциональный визг, который издавали женщины, и когда он выстрелил Марте Уэст в лоб и визг прекратился, его первым чувством было внезапное облегчение — и он подумал, Летти, и посмотрел на нее . открытая дверь на второй этаж. Марта Уэст кричала на лестница . . . Он пошел туда, поднимаясь по лестнице по две за раз.

  ЛЕТТИ РЕШИЛА последнюю задачу по обществознанию и собирала сумку, когда услышала стук в дверь. Она не могла видеть передний двор из своей комнаты, поэтому остановилась, прислушиваясь. Была ли это ее мать? Затем она снова услышала стук и шагнула к двери, услышав шаги матери, выходящие из спальни внизу.

  Она прислушалась, услышала голос матери и мужской рокот — может быть, это были Лукас и Дел с чем-то важным? винтовка, которая была разряжена, потому что ее мать заставила ее поклясться держать ее незаряженной, за исключением тех случаев, когда она использовала ее, и она порылась в кармане своей охотничьей куртки в поисках коробки с патронами, а затем услышала звон разбитого стекла и БЕГИ ЛЕТТИ и она сломала ружье, и внезапно раздался ужасный грохот, и звуки боя прекратились. . .

   Слишком поздно.

  Она дико оглядела комнату, щелкнула старым поворотным замком на двери, схватила кухонный стул на стальных ножках у изножья своей кровати и, не задумываясь, швырнула его в восточное окно. Там было два слоя стекла, обычное окно и шторм, но стул был тяжелым и прошел сквозь него. Бег по лестнице, как в каком-то хэллоуинском фильме, — и Летти перебросила парку через подоконник, чтобы защититься от разбитого стекла, и, все еще держась за винтовку, вылетела в окно.

  Она повисла на пальто левой рукой и упал, потянув его за собой; пальто зацепилось за стекло и, может быть, за гвоздь, задержало ее всего на секунду, потом все упало. Она неуклюже приземлилась на комок степной травы, почувствовала, как ее лодыжка подвернулась, и проковыляла два шага в сторону, с горящей лодыжкой, схватившись за парку на морозе, и увидела силуэт в окне, и она побежала, и раздался треск. света и шума, как удар молнии, и что-то дернуло ее за волосы, и она продолжала хромать, и снова раздался грохот, и ее бок загорелся, а затем она оказалась за углом дома и в темноте.

  Больно, подумала она. Она дотронулась до своего бока и поняла, что у нее под мышкой идет кровь, а лодыжка кричала от боли, а с левой рукой что-то не так. Она продолжала идти, полупрыгая, полуковыляя. Холодно, подумала она. Она зажала винтовку между ног и надела парку. На ней не было ни шапки, ни варежек, но она натянула капюшон и побежала изо всех сил, а левая рука не работала с правой. . .

  Она была всего в сотне футов от дома, когда поняла, что во дворе она не одна. Вспышка света, а затем она услышала движение, хруст снега. Он шел за ней, кем бы он ни был.

  Раковины. Пока она ковыляла, она порылась в кармане пальто и нашла патрон 22-го калибра, но ее рука не работала, и она его выронила. Потерянный в темноте. Другой рукой выкопал другую, сломал винтовку, вставил гильзу, защелкнул. Вспышка света, затем мужчина позвал: «Летти. Вы могли бы также остановиться. Я тебя вижу."

   Ерунда, подумала она. Она едва могла сказать, где он был, а за его спиной был частично освещенный дом. И она двигалась так же быстро, как и он, потому что ему было трудно идти по ее следам в траве, торчащей из мелкого снега, а позади нее не было ничего, кроме темноты. Но если он продолжит приходить. . . Ей пришлось сделать что-нибудь — она не знала, как сильно ей было больно. Пришлось искать, куда пойти.

  Его силуэт качался и расплывался перед домом, и она вспомнила кое-что, что Бад, ее друг-охотник, рассказывал ей об охоте с луком на оленя. Если олень двигался слишком быстро для хорошего выстрела, можно было свистеть или хрюкать, и олень останавливался, чтобы послушать. Вот когда ты отпускаешь стрелу.

  Она повернулась, почувствовала, где был силуэт мужчины, навела винтовку и позвала: «Кто ты?»

  Он остановился, как олень, и она выстрелила в него.