Гоген в Полинезии

На беду, доктора Бюиссона, единственного на всем архипелаге врача, в феврале 1902 года отозвали в Папеэте, так как власти сочли, что он там нужнее. На скорую замену надеяться не приходилось[233]. Сановный поэт Ки Донг, как вскоре убедился Гоген (если не убедился уже), на чьи плечи легла забота о здравоохранении на Маркизах, гораздо лучше. — разбирался в литературе, чем в медицине.

Пришлось незамедлительно вызывать единственного в поселке человека, который мог помочь, — ревностного молодого главу французской кальвинистской миссии Поля Вернье; наряду с теологией он во Франции и в Эдинбургском университете изучал медицину.

Менее двух лет назад Гоген поместил в «Осах» обидную статью об этом самом миссионере; о духе ее можно судить по следующей выдержке: «С поразительным самоотречением Поль Луи Вернье поселился на уединенном островке (в трех днях пути от Таити, где живет его отец, и в восьми днях пути от Сан-Франциско), в превосходном новом доме, выстроенном из леса, привезенного из Америки. «Я живу здесь с «моей любящей молодой женой и прелестным ребенком, — сообщает он в письме, которое евангелический журнал счел достойным опубликования, — и отсюда я начинаю свою борьбу с дикостью, борьбу огромной важности, потому что католические миссионеры не разбираются в средствах. Я слаб и еще молод, но я уповаю на то, что господь услышит мои молитвы и заметит мои страдания». Читая это письмо, я едва не прослезился, потом мне представился Данте, ведущий Вергилия в ад. И я сразу воспрянул духом»[234].

Несмотря на такой укол, Вернье с христианским милосердием откликнулся на призыв Гогена и щедро наделил его как лекарствами, так и добрыми советами. Возможно, готовность Вернье помочь Гогену в какой-то мере объяснялась тем, что он годом раньше потерял свою любимую жену и чувствовал себя очень несчастным и одиноким среди всех этих более или менее враждебных католиков[235]. Навещая больного, он всякий раз задерживался, чтобы потолковать о литературе, искусстве, музыке, этнографии. Конечно, Гоген был только рад собеседнику, которого занимали не одни лишь последние сплетни и скабрезные анекдоты. Связь между ними с радостью поддерживал добрый друг и сосед Гогена, плотник Тиока; он был одним из членов немногочисленной паствы Вернье и даже получил недавно звание дьякона за свою приверженность вере.

Естественно, католический епископ не одобрял такой выбор друзей. Уже то, что Гоген через несколько недель после приезда перестал посещать церковь и увлекся веселыми девицами, вызвало его гнев. Но это еще куда ни шло, потому что девицы были католички и время от времени получали отпущение грехов. К тому же, взяв в дом Ваеохо, Гоген повел вполне пристойный семейный образ жизни. Поэтому епископ милостиво решил не придираться к тому, что эта неравная пара пренебрегла всякими церковными и гражданскими формальностями. Он отлично знал, что тотчас потеряет самых ревностных прихожан и щедрых пожертвователей, если потребует, чтобы все белые на Маркизских островах узаконили свои браки. Снисходительность епископа объяснялась еще и тем, что у него много сил отнимала борьба с еретическим учением пастора Вернье. К приезду Гогена эта борьба как раз особенно обострилась, ибо пастору Вернье удалось обратить в свою веру с десяток туземцев-католиков в маленькой долине Ханаиапа на севере Хиваоа. Епископ Мартен лично возглавил контратаку и к началу января 1901 года сумел вернуть заблудших овец на путь истинный. Но когда он с победой возвращался домой из Ханаиапы, его конь на крутом склоне оступился, седок упал и так ушиб правое плечо, что рука отнялась. Когда с очередным рейсом пришел «Южный крест», епископ чувствовал себя настолько плохо, что вынужден был поехать на лечение в Папеэте, где провел целый месяц[236]. (Вернулся он в марте, как раз перед приездом в Атуону губернатора Пети.) Естественно, несчастный случай еще более настроил епископа и прочих католических миссионеров против главного виновника всех бед — пастора Вернье.

О возмущении, владевшем католической миссией, лучше всего говорит то, что юбилейные празднества, которые долго готовились и наконец состоялись 8 июня 1902 года, вылились в пламенный протест против сатанинских чар еретика Вернье.