Годы в Вольфенбюттеле. Жизнь Жан-Поля Фридриха Рихтера

Вот что получаешь в награду, когда связываешься с принцами, — подумал Лессинг. Если уж попался к ним в лапы, приходится терпеть, хочешь того или нет.

Из Мюнхена Лессинг поспешно выехал в Вену. Но Евы там не оказалось. Пришлось опять обратиться за сведениями к старому знакомому Геблеру.

К своему изумлению, он обнаружил у статского советника барона Тобиаса Филиппа фон Геблера связку писем от Евы. «Я не нашел способа вам их переправить», — объяснил тот.

Ничто больше не удерживало Лессинга в Вене, и он уклонился от аудиенции, которой его опять собирался почтить князь Кауниц. С каким пренебрежением и здесь, в имперской столице, обходились с человеком не дворянского происхождения! Ведь письма принцу Леопольду, несомненно, также посланные через Вену, находили его в любом городе Италии.

Пятого января нового, 1776 года Лессинг на перекладных покинул Вену и даже не оглянулся, раз и навсегда избавившись от желания жить и творить в этом городе.

По дороге он навестил в Каменце свою мать. Брата он повидал в Берлине. Затем, сгорая от нетерпения, он возвратился в Брауншвейг.

Одним из первых, с кем Лессинг столкнулся в Брауншвейге, был наследный принц. Тот прогуливался как ни в чем не бывало, словно никогда и не думал так явно избегать встречи, специально прятаться во дворце Вехельде или где бы то ни было.

Две левретки бежали впереди принца. Дурацкая мода, скопированная у дяди!

Лессинг подошел к принцу и снял шляпу. В ответ он был удостоен равнодушного и, видимо, машинального кивка.

Значит, следовало заговорить. Лессинг сказал, что наконец вернулся после долгого путешествия с принцем Леопольдом.

Его светлость ответил, что рад видеть его снова в Брауншвейге, и хотел уже пройти мимо.

Лессинг поспешно объяснил, что еще перед отъездом он неоднократно, хотя и тщетно, бывал во дворце, и вот теперь он надеется, что в ближайшее время герцог найдет время его выслушать.

Наследный принц возразил, будто ему не докладывали, что Лессинг был во дворце, тем самым в одно мгновение поставив все с ног на голову. Ему, напротив, необходимо поговорить с Лессингом, и он непременно его пригласит, если Лессинг готов подождать в Брауншвейге его распоряжений. Сказав это, он зевнул во весь рот и зашагал вслед за собаками.

Лессинг обосновался в Брауншвейге и тщетно ждал день за днем. Наконец ему стало ясно, что принц Леопольд, несмотря на все заверения, так и не замолвил за него слово. Впрочем, этому мальчишке предстояло нарушать свои обещания еще не раз. Да и можно ли было ожидать иного от всего их сиятельного выводка?

Когда спустя десять дней Лессинг окончательно потерял терпение, он дал «волю сердцу», как любили выражаться у него дома, в Саксонии. В вежливых, но метких и язвительных выражениях он упрекал наследного принца в бесконечных надувательствах и напомнил ему о том, как вольфенбюттельского библиотекаря более трех лет водили за нос и морочили ложными обещаниями. Он ничего не упустил: ни своего намерения жениться, ни весьма посредственного жилья, ни тщетных надежд на повышение вознаграждения. Он завершил письмо угрозой, что в силу всех этих причин — в коих принцу некого винить, кроме себя самого, — он будет требовать у герцога отставки.

Письмо возымело ошеломляющее действие. В тот же самый день к Лессингу был отправлен камергер фон Кунтч. Ему поручалось устно посулить: повышение вознаграждения, аннулирование долгов, тысячу талеров аванса, виды на лучшее жилье, — но при условии, что Лессинг не пошлет жалобу герцогу.

Однако стоило ему согласиться, как снова потянулась прежняя канитель. Принц в тот же день уехал и очень долго не показывался в Брауншвейге.

За время бесплодного ожидания вышли из печати сочинения Вильгельма Иерузалема с тем самым предисловием Лессинга, что задержалось из-за путешествия в Италию. Он разослал эту книгу всем влиятельным ученым в немецких государствах — Кестнеру, Гейне, Эберту, Рамлеру и господину Мозесу — с запиской, призывающей не только обратить внимание на содержание сей публикации, но и «постичь истинную точку зрения автора».

Из путешествия по Италии Лессинг возвратился зимой. Но близился уже разгар лета, когда представилась, наконец, возможность побеседовать с принцем. Тот предложил восемьсот талеров годового вознаграждения вместо шестисот, милостиво согласился выплатить авансом тысячу талеров, которые впоследствии должны были быть удержаны, и пожаловал Лессинга в надворные советники.

Лессинг поблагодарил за повышение жалования, сам вызвался возвратить аванс в течение двух лет, а затем прямо и недвусмысленно заявил, что не придает никакого значения титулам.

Но наследный принц связал все в один узел. Это-де является одним из условий. Он хотел бы видеть Лессинга при дворе. Ведь как знать, может быть, скоро наступит время, когда надворного советника Лессинга придется использовать. Он хотел бы заручиться его поддержкой, как и поддержкой других порядочных граждан страны, и он уверен, что надворного советника Лессинга удастся использовать наилучшим образом.