Год Быка

И действительно, ему постепенно стало становиться всё лучше и лучше.

Тем временем Владимир Фёдорович, померив давление, подтвердил, что клиент не лукавит. Верхнее давление упало до 83.

– «Я поднимаю давление!» – объявил он, делая укол.

В этот же момент, наконец, нашла своё место и злополучная тупая игла той же медсестры.

Тем временем сразу двое расспрашивали Платона о его работе. И он так увлёкся рассказом с подробностями, что совсем забыл впасть в беспамятство.

– «Может, будем делать под местным?!» – услышал он вопрос Максима Борисовича.

– «Да нет! Вколите ещё один кубик!» – ответил ему приказом своей помощнице анестезиолог.

– «Во! Мне теперь стало совсем хорошо! Начинайте!» – дал Платон указание всем сразу.

В этот момент на него сверху надвинулась чуть прозрачная, тёмно-серо-бурая маска и Платон провалился в беспамятство…

Медсестра Ольга – красивая кареглазая блондинка, лет за тридцать, ещё до этого напомнившая Платону его первую детскую симпатию, одноклассницу Ольгу Суздалеву, разбудила его:

– «Платон Петрович! Вставайте! Приехали!».

Платон сквозь сон с трудом приоткрыл левый глаз.

– «Помогите нам! Закиньте левую ногу на кровать!».

Дисциплинированный повиновался, ещё и самостоятельно сев на неё.

Сёстры заботливо укрыли упавшее, обмякшее тело одеялом, успев услышать в ответ обязательное от, почти мгновенно заснувшего, впечатлительного:

– «Как в сказке!».

Поэт и без сознания оставался поэтом!

– «Сказка кончилась! Вы в палате, отдыхайте!» – любовно подыграла, уже не слышавшему её автору, Ольга.

Прошло более часа. И Платон спал более чем крепко. Очнулся он на правом боку в сладкой неге. Приоткрыв свой левый глаз, увидел два чужих серых, сверкавших на него любопытством.

– «Василич! Это что? Уже всё! Будь добр, дай, пожалуйста, мой мобильник! Я жене позвоню!».

– «Да! Ты уже больше часа спишь.… На!».

В этот раз у Платона хватило сил и разума набрать номер жены и успокоить её:

– «Ксюх! Я уже в палате, но ещё под наркозом, опять засыпаю. Проснусь – перезвоню…».

Ещё почти через час Платон проснулся окончательно и радостный снова наслаждался негой от всего происшедшего.

Первым делом он позвонил жене:

– «Ксюш! Я тебе звонил уже? Да?! Ну, хорошо! В общем, я уже выспался и встаю! Подробности потом!».

Однако на том конце провода ему было высказано неудовольствие отсутствием от него предупреждения о переносе операции на более позднее время, и, как следствие этого, ненужное волнение жены.

Взволнованная Ксения даже звонила в справочную, но данных туда ещё не поступило.

– «Извини! Забыть – как уснуть! А вспомнить – как проснуться!» – пытался несколько оправдаться словоблудием писатель.

Вскоре в палату вторично после операции вошёл врач-анестезиолог Владимир Фёдорович, поинтересовавшись самочувствием Платона.

Его интеллигентное, открытое лицо на этот раз несло загадочную и чуть ироничную улыбку, как будто он о Платоне знает такое…, которое тот естественно не видел, не слышал, да и не мог запомнить.

Врач очень толково и добродушно ответил на все вопросы Платона, опять чуть иронично прокомментировав:

– «Потеря короткой памяти в таких случаях естественна! Но Вы после операции, как сомнамбула, выполняли все мои команды: высунуть свой язык, пожать мою руку. Смогли с нашей поддержкой даже сами перелезть на каталку. Ведь Вам понадобилась дополнительная доза наркоза, так как Вы перевозбудились и не засыпали!».

Позже Платона навестил и сам Максим Борисович, тоже ответив на естественный вопрос пациента, и поинтересовавшись его самочувствием:

– «Операция прошла блестяще!».

– «А не было ли чего-нибудь необычного, смешного? Это я как писатель спрашиваю!».

– «Если бы нам было смешно, то больным бы было бы не до смеха!».