Гоблин осатаневший

Из Калибана с самого младенчества выковывали сверхчеловека, способного один на один сразиться с мировым злом. Разумеется, его отец не стал бы понапрасну тратить свои силы и время, если бы в ребенке от рождения не проявились фантастические возможности. Гены позволяли Калибану даже и без всяких педагогических ухищрений стать величайшим в мире атлетом — вторым по силе, если быть вполне точным. Его родным дедом являлся Ксоксаз, один из Девятерых, старец по меньшей мере десяти тысяч лет от роду. Отец самого Ксоксаза, родившийся за 400 веков до нашей эры (по умозрительным прикидкам Калибана) и происходивший из первобытных общин позднего каменного века, оставил своему сыночку в наследство костяк и мышцы, равных которым не было в современном мире. Существовали веские основания предполагать, что за долгие века Ксоксаз и два его братца густо наследили в ветвях генеалогического древа, которое в конечном счете увенчалось появлением Грандритов.

Отец Калибана, тоже кандидат в ложу, в 1888 году подвергся воздействию побочных эффектов эликсира бессмертия. Испытав временное помешательство, он прославился как Джек Потрошитель, автор потрясших всю Европу кровавых автографов, а когда пришел в себя и осознал содеянное, бежал в Америку. Но прежде успел стать отцом Джеймса Клоумби, будущего лорда Грандрита, известного также среди племен как "Тылсс", а в цивилизованном мире под англизированной версией того же имени, изобретенной неким бойким беллетристом.

Отец Калибана, донельзя потрясенный содеянным под влиянием эликсира, дал обет искупить смертный грех и второго своего сына растил как смертельное оружие для борьбы со злом. В результате жесточайших физических, интеллектуальных и нравственных упражнений из ребенка вырос настоящий супермен.

Но ничто в природе не достается даром, размышлял Калибан.

Вселенная — своего рода весы, чашами которых являются макрокосм и микрокосм, и сложнейшее ее творение, человек, балансирующий на стрелке этих весов, между атомом и звездой, — отнюдь не исключение из общего правила. Доку тоже пришлось поплатиться. Высокие идеалы и цели, которым он подчинил всю свою жизнь, выковали в его душе чересчур строгий самоконтроль. Железное внутреннее табу. Космическую отстраненность. И, чтобы уж быть до конца честным, чувство превосходства над окружающими, гордыню — неважно, как тщательно удавалось скрывать это от других и, что горше всего, от себя самого. Гордыня, именно она возвела непроходимый барьер между ним и людьми.

Калибан не стремился стать Агасфером в человеческом мире — таким сделал его родной отец.

И главным намерением сурового родителя был именно бунт против засилья Девяти бессмертных — Док ничуть не сомневался в этом. Ведь именно на них отец возлагал вину за собственное помешательство и за ту непомерную цену, которую до сих пор приходится платить человечеству за благополучие тайной ложи. Борьба с криминальным миром занимала в этом плане место подготовительного этапа, служила сыну закалкой. Отец выжидал удобный момент, чтобы вместе с Калибаном объявить открытую войну Девятке. Но до поры держал всю затею в глубокой тайне, скрывая даже от сына.

Тем временем, прежде чем родитель успел приоткрыть перед сыном свои благородные планы, Девятеро предложили юноше отведать эликсир бессмертия. Соблазненный перспективой прожить тысячелетия, Калибан, до тех пор кичившийся своей нравственной чистотой, клюнул на удочку нечистого и ответил безусловным согласием. И не обмолвился отцу ни словом. Оба они ничего не знали о взаимоотношениях другого с Девяткой. Отец скрыл от сына, что является кандидатом. А у Калибана, в то время еще не допущенного на жуткие церемонии в африканских пещерах, и вовсе не имелось веских причин откровенничать с отцом о своей причастности.

Каким-то образом бессмертные все же проведали, что отец Калибана замыслил измену, и убрали его. Никаких прямых доказательств соучастия Девятки в этом убийстве не осталось, но обстоятельства смерти оказались таковы, что Калибан не сомневался, чьих рук это дело.

Выследив непосредственных исполнителей, он сумел вызнать имя заказчика. Но вскоре нашел того мертвым. За века бессмертные неплохо научились прятать концы в воду.

Именно гибель отца, став последней каплей, сподвигла Калибана восстать против зла, против всего того, что творила тайная ложа. И все же страсть по бессмертию не остыла в душе, стала настоящей его манией. Док знал это, понимал ясно, но старательно задвигал свое понимание в самые глухие уголки сознания.