Гномья летопись, или Быль об Олвине

— Подари хоть кусочек! — Взмолился дракон, прижав крылья к туловищу, и вид у него сейчас был самый презабавный. Никакого страха и ужаса не смог бы он навести, ибо не было в первых драконах никакого зла — также, как и в эльфах и гномах.

— О-хо-хо! — Расхохотался предводитель гномьего народа. — Чего же ты раньше молчал? Нам не жалко; там, в недрах земли, камней этих великое множество. Правда, слишком глубоко мы не спускаемся… Так уж и быть, держи.

И протянул дракону Нейн самый красивый из сегодняшних найдёнков. И выхватил тот сей подарок, и уставился на него.

— Но что ты будешь с ним делать? — Спросил Нейн, перемигиваясь то одним, то другим глазком.

— Я вручу это сокровище другому сокровищу. — Немного подумав, сказал дракон. — Которое вот-вот вылупится из яйца.

Сказал — и был таков. Улетел дракон к себе обратно, но уже на следующий день прилетел вновь.

— Приветствую тебя, хозяин гор! — Вежливо поздоровался с драконом Нейн, слегка кланяясь. — Полагаю, ты — за новым блестуном?

— И да, и нет. — Ответил дракон. — Скажи: а какие они, ваши жёны? Ни одной я ещё не видел. Всё мужчины да мужчины…

— Жёны наши сидят дома и воспитывают наших детей. — Ответствовал Нейн. — Ведут они хозяйство, стерегут очаг, готовят пищу. Дома они покидают редко — но, если понадобится, в любой момент они придут нам на выручку.

— Интересный вы народ, гномы. — Задумался дракон. — Мы такие разные внешне, но такие схожие внутри. Не могли бы мы сдружиться?

— Я считал, что мы уже с тобой друзья, Летающее пламя. — Поднял свои брови вверх владыка Нейн.

— Разве ты — не король? — Подивился тот. — Не впервой высматриваю я, и наравне со всеми ты свершаешь всякий труд. — Наш лишь раздаёт приказы.

— Потому-то и избрали королём, дабы первым среди первых был во всём, да подавал пример; чтобы было, кому направлять, и было, за кем идти. — Подходя, высказался Нейнов сын, Зайн.

И протянул он новоявленному крылатому другу в знак почтения и уважения, в знак дружбы такой камень, при виде которого дракон не знал, куда себя деть от переполнивших его чувств и эмоций, ибо протянул ему Зайн драконий глаз, один из лучших камней горы.

— Ты весьма щедр, маленький гном; нет в тебе и капли скупости. — Произнёс дракон. — Наверное, тяжело порою вам обмениваться дарами с вашими друзьями, что живут у моря, в лесу и на равнине? Нам будет приятно вам помочь, и мы с радостью будем перевозить любой груз, летая туда-сюда. Нам будет нетрудно, и никакой платы мы не возьмём ни с тех, ни с других; ни с гномов, ни с эльфов — лишь камушком красивым не обделите — ради наших детей, которым нужно с чем-то да играть. И если в суровые годы не найдём мы пропитания — сможем ли мы надеяться, рассчитывать на вас, дабы раскопали б вы в земле заветные для нас коренья? Авось не оставите без пищи, хотя бы на обед…

И дал Нейн слово, и держал его исправно; так началась меж гномами и драконами великая дружба, как ранее с эльфами, и было это на сто десятом году правления гномьего короля, через пять лет после его переизбрания. И нарёк Нейн гору, пред которой проживал его народ, горой Энгер, а дракона — именем Хаггн; супругу же Хаггна стали величать не иначе, как энгерской хвосторожкой.

И ходил Нейн пред очами богов ещё одну добрую тысячу лет и, пресыщенный жизнью и плодотворными трудами своими летописными, довольный как своими отпрысками, так и своим народом в целом, отошел, наконец, в мир теней — ибо гномы, хоть и появились раньше эльфов (просто очень долго спали среди камней), не наделены были даром бессмертия. И оплакивали его все весьма, ибо воистину Нейн был величайшим вождём гномов, их первым предводителем, первым королём; и как милая пастушка, али поводырь не бросит своих беззащитных ягнят, так и Нейн никогда не вёл свой народ по ложному пути, пути всякой скверны, мерзости и лукавства. Его жизненный путь был долог и непрост, ведь вкусили гномы и смерть, и боль, и разочарование, и непонимание. Однако же, предстояло им постичь и другое — а именно пройти через ложь, предательство, смуту и иные бедствия. Но на веку седовласого, длиннобородого, морщинистого Нейна отпущено уже было предостаточно; упокоился он с миром, и земля, из которой он восстал, была ему пухом. И скорбели гномы молча, стоя многие дни, и вой плакальщиц ещё долго не умолкал. И помогли эльфы гномам с погребением, и склонили головы свои в этот час и в этот миг, ибо Другом эльфов был Нейн; хвала ему во веки и веки.

Свиток #03. Великаны на пороге

— Неспокойно нынче в Гномьем королевстве. — Сказал Мейленггр, отдыхая у себя в саду.

— Что же не так в Гномгарде? — Спросил у него эльф помладше, и имя ему — Кермотт.