Гном

   Крадутся воды въ земной глубин,
   Я-же свободно ношусь въ вышин,
   Вю въ пространств эирномъ…

   Слушай, что сердце теб говоритъ…
   Духъ твой невинный пускай воспаритъ
   Къ небу въ спокойствіи мирномъ…

   Горе тому, кто небесный удлъ
   Для наслажденья земного презрлъ
   И для сокровищъ презрнныхъ!..

   Горе! богатствомъ земнымъ ослпленъ,
   Онъ навсегда отъ небесъ удаленъ
   И отъ сокровищъ нетлнныхъ…

   Скромной фіалкой, малютка, цвти —
   Всюду тебя я съумю найти,
   Нжнымъ утшу лобзаньемъ.

   Тучи я буду съ небесъ разгонять;
   Будетъ теб неррестанно сіять
   Солнце веселымъ сіяньемъ.

   Скромно дыши и цвти въ тишин,
   Ласковый взоръ обращая ко мн,
   Полный любви и моленья.

   Въ часъ разставанья съ землею я самъ
   Чистый твой духъ вознесу къ небесамъ,
   Въ свтлыя рая селенья…

Умолкли втеръ и ручей, и явился гномъ.

То былъ маленькій прозрачный человчекъ, свтящійся карликъ, подобный синему блуждающему огоньку… Онъ смялся тихо и беззвучно, прыгалъ съ камня на камень, вертлся со стремительной, чудной быстротой. То погружался онъ въ воду и продолжалъ двигаться и свтиться въ глубин, сверкая всми цвтами радуги, какъ прозрачный драгоцнный алмазъ, то снова появлялся на поверхности, кивалъ блестящей головкой, махалъ прозрачными ручками, кривлялся и прыгалъ такъ, что въ глазахъ рябило.

Марта увидла гнома и, глазъ не спуская, слдила за всми его дикими движеніями. И наконецъ, когда злой и лукавый духъ побжалъ вверхъ по скалистому склону Монкайской горы, потрясая своими искрометными волосами, она, какъ безумная, бросилась вслдъ за нимъ, повинуясь непреодолимому влеченію…

— Магдалена! — призывалъ втеръ въ вышин.

И шагъ за шагомъ, точно во сн, удалялась Магдалена, слдуя за втромъ, который вздыхалъ въ отдаленіи, замирая въ пространств. И она шла все дальше и дальше, точно повинуясь дружескому голосу…

И все замолкло въ темномъ лсу, и зажурчалъ ручей, зашелестилъ втеръ, какъ въ обычное время.

IV

Блдная, какъ смерть, въ глубокомъ ужас, пришла домой Магдалена. А Марту напрасно прождали всю ночь.

На другой вечеръ, двушки нашли разбитый кувшинъ на берегу ручья, подъ снью тополей. Это былъ кувшинъ Марты, которая пропала безслдно. Съ тхъ поръ деревенскія двушки стали такъ рано ходить за водой, что встаютъ для этого вмст съ солнцемъ. Он увряютъ, будто по ночамъ слышатся тамъ рыданья Марты, потому что духъ ея живетъ въ ручь, заточенный злыми духами. Но достоврно объ этомъ ничего неизвстно, потому что вс боятся этого мста, и посл заката никто не отваживается сходить къ ручью, чтобы послушать, какъ жалуется душа несчастной двушки.