Гнёт ее заботы

― Э-э, не бери в голову, ― сказал Кроуфорд. Он отвернулся обратно к окну, так как ему показалось, что он уловил какое-то движение на тенистой дороге. ― Слушай, я не особо любопытствую по поводу этого парня. Что ты…

― А должен бы, ― прервал его де Лож. ― Это человек ответственный за все наши злоключения. Он жаждал бессмертия, и он жил в Швейцарии, так что слышал немало историй о том, что Альпы являются цитаделью древних богов, сами, по сути, являясь этими древними богами, обращенными в камень изменившимся солнечным светом, но все еще живыми. Как-то ночью он вскарабкался в горы, тот молодой Фауст, которым он был, и умудрился пробудить горы настолько, чтобы поговорить с ними, и узнал о их народе, нефелимах, до-Адамовых вампирах, чьи окаменевшие тела все еще находят то там то здесь, дремлющие, словно семена в пустыне, дожидающиеся, когда пойдет животворящий дождь.

Де Лож вытянул свои иссохшие руки, разведя ладони примерно на фут. ― Они выглядят как маленькие статуи, ― сказал он. ― Маленькие окаменелые ребра какого-нибудь до-Адамового Адама, ожидающие, когда дыхание жизни снова их всколыхнет. Вернер нашел одну из них и хирургическим путем, используя также магию, поместил в свое тело, для того чтобы она могла пробудиться за его счет, так сказать, воспользовавшись его психическим кредитом. Он стал, таким образом, мостом, искусственным совмещением, своего рода представителем обеих рас одновременно, и теперь он ― вне сомнений ― все еще отчасти человек и оживленный нефелим сразу.

― Христос из старых богов, ― тихо сказала Джозефина по-французски. ― Своего рода искусственный спаситель-наоборот.[338] Ее руки безвольно лежали на коленях, словно даже таблицы умножения обманули ее ожидания.

Отстраненно Кроуфорд поразился, что она поняла речь старика, но его вниманием уже завладело нечто другое, и он отвернулся от окна, снова обратив лицо к де Ложу. ― Хирургическим путем, ― спросил он. ― Где он все это проделал? В Швейцарии, верно?

― Да, ― ответил старик. ― Ты что-то об этом знаешь?

Кроуфорд припомнил рукопись, про которую рассказывал Бойду шесть лет назад, то описание в Сборнике Менотти процедуры помещения статуи в человеческую брюшную полость. Как он тогда сказал Бойду, эта рукопись выжила лишь потому, что ее ошибочно занесли в каталог, как процедуру Кесарева сечения. ― Думаю, я читал хирургические записи об этом. Де Лож хотел было что-то сказать, но Кроуфорд призвал его к молчанию. ― Этот Вернер ― из Аргау! ― как он выглядит? Выглядит ли он… молодым? Здоровым?

Де Лож в изумлении посмотрел на него. ― Ты его видел, верно? Нет, он не молодой и не здоровый, хотя состояние его здоровья теперь, когда он в Венеции возле колонн Грай, весьма устойчиво. Он не может передвигаться, но он может проецировать себя в осязаемые образы, которых достаточно, чтобы поднять бокал вина или перелистывать страницы книги или отбрасывать плотные тени, если освещение не слишком яркое, и эти образы могут выглядеть настолько молодыми как он того пожелает. Хотя, он не может проецировать их очень далеко, не больше чем на несколько сотен ярдов от того места где находится его неимоверно древнее тело. А с 1818 этим местом является Дворец Дожей[339] на Пьяцца Сан Марко[340] в Венеции. Я думаю, единственная причина, по которой Австрийцы захватили Италию, чтобы он мог владеть колоннами Грай и жить в их консервирующей время ауре.

― Я встретил того, кто, по-видимому, был им ― одной из его проекций ― в кафе возле Большого Канала[341], ― задумчиво сказал Кроуфорд. ― Он не особо скрытничал ― сказал, что его зовут Вернер фон Аргау.

― Полагаю ему и не нужно скрываться, ― вставила Джозефина. ― Единственной вещью, которую он от тебя утаил, было ― дай ка подумать, то обстоятельство, что ты сам того не зная содействовал делу нефелимов, лучше чем любой Австриец.

― А также то, что лекарство, которое он мне для тебя дал, должно было тебя убить, ― сказал Кроуфорд.

― Конечно, должно было, ― сказал де Лож, столь энергично кивая, что Кроуфорд подумал, его источенная водой коряга-шея надломится. ― Австрийцы черпают свою власть из альянса, которым Вернер сковал себя с оживленным нефелимом, так что они делают все что могут, чтобы этот нефелим оставался счастливым ― а… бывшая жена этого молодого джентльмена, ― сказал он, указывая на Кроуфорда, ― была бы очень счастлива узнать о твоей смерти. Эти создания искренне нас любят, но они ужасно ревнивы.

В этот миг внизу на дороге показался свет факела, пробивающийся из-за деревьев, и Кроуфорд подумал было предупредить Джозефину; но затем решил, что слуги Байрона без сомнения управятся с любыми непрошеными гостями. Пистолет Байрона был все еще заткнут за его ремень, и он нервно его нащупал.

― Кто вы такой? ― спросила Джозефина. ― Откуда вы все это знаете?