Гнев пустынной кобры

– Разве у нас есть выбор, Карадюмак-ага? Все мы знаем, как болит душа, но не знаем в каком месте нашей плоти она находится. Если бы я мог, то вырезал бы кусок мяса из своей плоти. Но мне мешает мое незнание. Я завидую тебе! Потому что болеть в тебе нечему. Ты ловко все придумал. Мы сейчас хуже зайцев на бревне во время половодья. Ты забираешь у нас все в обмен на жизни. И не оставляешь никакого выбора. Тогда отпусти нас, мы пойдем собирать золото для тебя.

– Нет, уважаемый Искандер. В любое другое время я, возможно, так бы и поступил, но не сейчас, когда Самсун захватили партизаны. Поэтому, в целях вашей же безопасности, вы останетесь здесь, а с вашими письмами пойдут воины Гюрхана Далмы.

– А я еще… – Далма жадно притянул к себе танцовщицу.

– Нет. Что вы, Гюрхан-ага, вас лично мы не будем беспокоить. Отряд башибузуков может вполне возглавить любой из моих мелайзимов. А вы отдыхайте. – Шахин сально подмигнул наемнику.

– Но как же башибузуки пойдут в села, если кругом партизаны? – Искандер прищурившись посмотрел на подполковника.

Шахин тяжело сглотнул. Анфопулос никак не шел в ловушку. Но что-то отвечать старосте было нужно.

– Мы надеемся, что Анфопулос и его штаб пойдут на переговоры.

– Ты не очень убедителен, Карадюмак. – Искандер опустился на свое место. – Но, так или иначе, наша смерть все равно будет смотреться глупой и никому не нужной. Поэтому мы подпишем твои бумаги.

– Тогда продолжим пир. А вас, – обратился он к старостам, – будут по одному приглашать в специальную комнату для устранения формальностей.

– Вот ты и проговорился, – бросил Искандер, – значит, даже если бы мы ничего не подписали, то это сделал бы кто-то за нас.

– Такова суровая правда жизни, Искандер-ага! – язвительно бросил Шахин. Он не ожидал, что старосты так легко согласятся. К чему бы это? Да просто все: они испугались, что на них обрушится участь Зенона. Как все же хорошо бывает, если первые шаги делаешь правильно. Он хлопнул в ладоши, и музыканты заиграли.

Гюрхан Далма подхватил на руки танцовщицу и пошел по залу, раздвигая гостей, к темнеющему коридору. Ему не терпелось поделиться своей страстью.

Санджак-бей показал рукой, что устал и хочет удалиться. Смуглый Мустафа мгновенно поднялся на ноги, подставляя для господина локоть.

– Вы покидаете нас в самый разгар празднества! – обратился Шахин к губернатору.

– Да. Я очень быстро устаю в последнее время, – тихо, пришепетывая, ответил санджак-бей. – Ты молодец, Шахин. Ловко провернул. Зайди ко мне завтра. Обсудим, как поступить с нашей прибылью.

– Господа! Разрешите тост, господа! – Панайотис вскочил со своего места.

Шахин и Озтюрк перевели удивленные взгляды на майора.

– Чего хочет этот прыщ земляной? – недовольно прошептал Озтюрк.

– Придется выслушать, Озтюрк-ага. Он иностранец. – Шахин скривил лицо в подобие улыбки. – Говорите, милейший!

– Друзья! Я хочу сказать, что мне у вас очень нравится! Я не очень понимаю всех тонкостей ваших взаимоотношений, но уверяю вас, что ничего справедливее на планете я еще не видел. Предлагаю выпить за то, чтобы мы встретились после войны здесь, на этой земле, и сыграли мою свадьбу. Я хочу стать частью вашего общества, чтобы мои дети стали вашими детьми!

– Чего он несет? – Санджак-бей презрительно поморщился. – А албанцев ты тоже со временем хочешь подчинить себе? Что значит «их возглавит любой из моих мелайзимов»?

– Не со временем, а в самом скором времени! – ответил Шахин. – Башибузуки нам очень пригодятся в будущем, но подчиняться они должны нам.

– А куда ты собираешься деть их командиров? У тебя же нет над ними никакой власти?

– Нет, до тех пор, пока существуют такие, как Далма. – Шахин тускло посмотрел на коридор, в котором исчез наемник с танцовщицей.

– Чего он так размахивает руками? – Озтюрк с большим трудом вернулся на свое место не без помощи садовника и кивнул на Панайотиса.

– Если бы я не знал его как странноватого недоумка, то подумал бы, что он подает кому-то знаки.

– Может, и подает, – вяло отозвался Озтюрк. – Каким-нибудь своим немецким шайтанам.

Шахин в который раз уже достал из кармашка часы. Нажал на рычажок. Сщугх!

Одновременно со щелчком откинувшейся крышки раздался первый выстрел. Потом полился настоящий град из свинца. Посыпались осколки оконных стекол, масляные лампы стали разлетаться вдребезги, кусок штукатурки отлетел от стены и угодил по лбу санджак-бею. Что это!

Подполковник обернулся назад. И увидел в проеме расстрелянного окна, как падают подкошенными снопами турецкие жандармы, которые только что стояли цепью. Бабы!

Несколько десятков женщин с убойного расстояния палили из револьверов. Жандармы, не ожидавшие такой атаки, даже не успели толком ничего сообразить. Каких-то пара минут – и целый взвод оказался на земле.