Гнев гор

— Моя жизнь превратилась в кошмар наяву, — тихо пробормотал он и попытался освободить ноги из плена мертвых рук. Но у него ничего не вышло. Мальчонке нравилось человеческое тепло, и отпускать своего будущего дядю он не торопился.

Но самым ужасным в происходящих событиях было то, что не только он был втянут в них. Алисия. У Доброгнева сердце замирало от осознания того, что его жена и дети в опасности. Страх стал его извечным спутником. Будто вторя его мыслям, Рин произнес:

— Я сумею вас защитить, дядя.

Доброгнев только тяжело вздохнул. Когда жизнь преподносит сюрприз за сюрпризом ко многому начинаешь относиться иначе. Вот и заявление нежити породило не только волну страха, но и облегчения.

— Отпусти меня, Рин. Мне холодно.

— Прости, дядя.

— Все хорошо, — глухо произнес он. Ложь во спасение не ложь. К тому же Зертиш не считал мальчишку абсолютным воплощением зла. Живые порой гораздо хуже мертвых. Далеко за примером ходить не нужно было: эльф, «гостивший» у них — вот, кто был воплощением тьмы.

После разговора с Рином, который Доброгнев передал остальным, они поняли, что проблему остроухого им придется решать самим. Вот только подходящего плана у них не было. Что могут обычные люди противопоставить магу эльфу? Да ничего. Здесь нужны были хитрость и удача, поэтому все решили ждать подходящего случая. Первой не выдержала Дженис. Женщине хотелось не только отомстить, но и убрать живое напоминание ее позора и унижения. Она попыталась отравить остроухого мерзавца. Эльф же с удовольствием съел приготовленную пища, а потом рассмеялся и сказал, что на их племя растительные яды действует очень слабо. После чего свернул шею Дженис, легко догадавшись, кто виноват. Рихард не выдержал и набросился на Альмиера. Эльф не стал опускаться до драки. От чего умер стражник так никто и не понял. Было похоже, что вся его кровь превратилась в смолу, а после застыла. Обитатели башни в очередной раз убедились, что здесь им не место.

— Мне жаль, люди, — тяжело произнес Альмиер, глядя на два тела. Никто ему не поверил, звонкий звук пощечину поставил точку в этом утверждении.

Выродок, — бросила женщина. Тут же рука эльфа оказалась у нее на горле.

— Я бы дал себя убить, но еще не время.

— Отпусти мою жену, — процедил Доброгнев и схватился за меч. Ему было плевать, что только что погиб Рихард по той же причине. Он бы расстался с жизнью, если бы это спасло Алисию.

— А если нет? Что ты мне сделаешь? — эльф не любил угрозы, хоть и понимал, что правда была на стороне человека. Сын Леса медленно превращался в чудовище.

— Узнаешь.

— Я жду.

Доброгнев не знал, что предпринять. Эльф же упивался своим превосходством. Неизвестно чем бы все закончилось, если бы не случай. В очередной раз тени полезли на штурм их «крепости». Эльф резко отпустил свою жертву и устремился прочь из башни. С животной яростью он убивал врагов, будто желая уничтожить не только их, но и себя.

В тот раз Альмиер действительно хотел погибнуть. Он чувствовал приближение старости. Для эльфа это означало конец. Капитан Лесных теней готовился принять проклятие его рода. Вот только сил, чтобы сделать это достойно у него не было. Приступы безумия и неконтролируемой ненависти ко всему живому стали предвестниками начала конца. Он так торопился, лишь потому, что песчинки в часах его вечной юности падали вниз слишком быстро, и эльф не в силах был остановить и замедлить их движение.

Когда ему не удалось перенастроить сеть порталов, в нем что-то сломалось. И если раньше он мог подавлять приступы, то теперь они его поглощали без остатка. Но эльф скрывал от людей причину своего поведения, боясь, что в минуты слабости они его убьют. Он должен был выполнить миссию: добраться до Вечных скал любой ценой. План с портальной сетью провалился. Он не смог ее перенастроить без ключа, а других идей у него пока не было, что не мешало вымещать своей гнев на окружающих.

Поэтому видя в глазах людей страх, он понимал, что стал чудовищем. Но самое страшное заключалось в том, что ему нравилось это, он упивался их чувствами. Радовался, что кто-то еще боится его, капитана Лесных теней. Еще эльф поймал себя на том, что начал завидовать людям. Понимание этого вылилось в еще один приступ ярости. Он завидовал человечкам! Его разум не мог смириться с этим. Людишкам! Они-то не боялись старости, смирившись со скоротечностью жизни. Он же так не мог. В конце концов, он же не умрет, а будет страдать от боли и немощи, потому до того рокового момента он хотел спасти горстку эльфов, что сумела выжить.

— Думаешь? — голос мертвого ребенка эльф смог бы узнать, где угодно.

— Что ты здесь забыл? — брезгливо отступая в сторону, спросил Альмиер. — Я же сказал тебе держаться как можно дальше от меня.

— Ты не можешь мне приказывать.

— Нет, не могу. Зато я могу…

— Ты ничего не можешь, — оборвал его Рин. — На самом деле здесь хозяин я, и ты знаешь это.

— Тогда зачем ты позволяешь мне здесь находиться, мучить людей и себя, добей же проклятого эльфа, — выкрикнул Альмиер.

— Мне интересно наблюдать, как ты становишься одним из нас.