Гнев гор

Доброгнев лишь громко хлопнул дверью в тот раз, и ужин захватчику принесла Алисия. С некоторых пор женщины не приближались к гостю. На это было две причины. Первой стала тяга эльфа к прекрасному полу после выздоровления, он вспомнил, что мужчина. Объектом своей страсти он выбрал Дженис. Даже подоспевшие мужчины не смогли оттащить насильника от жертвы. Эльф, будучи сильным магом, просто их обездвижил.

— Так даже забавней!

Неизвестно чем бы все закончилось, если бы не вмешался Рин. Мальчик был тем единственным существом, которое могло поставить Альмиера на место.

— Отпусти тетю Дженис! — потребовал ребенок.

— Не лезь, мальчишка! — отмахнулся от него эльф, как от назойливой мухи. Но Рин его, будто и не услышал, а просто подошел и оттащил его от Дженис. Силы у мертвого ребенка было хоть отбавляй, и он умел ее применять.

— Ты не понимаешь! Я даже сочувствую тебе, умереть и не познать многого, — после этих слов эльф попытался вырваться, но Рин оскалился и не пустил.

— Быть может, я не могу познать этого, но… — зловещая ухмылка искривила лицо ребенка. — Я знаю, что такое голод и жажда крови, живой.

Только глупец не распознал бы в этой фразе обещание и угрозу. Эльф таким не был и потому быстро снял оцепенение с мужчин, и, вырвав руку из захвата нежити, поправил на себе одежду.

— Ступай, дорогуша, я потерплю.

Дженис выбежала в слезах. В след за ней устремились все остальные, только Доброгнев произнес:

— Ты перешел черту.

После этого происшествия отношения в башне не просто накалились, казалось, вот — вот должен был грянуть гром. Эльф же вел себя так, будто ничего дурного не сделал. Женщины его сторонились, предпочитая находиться рядом с нежитью, чувствуя, что только она сможет их защитить. Рин же такому вниманию был только рад, потому что очень часто они забывали с кем общаются в данный момент, и вели себя с ним, как с настоящим ребенком. Эльфенок очень полюбил сказки, которые ему рассказывала Алисия. К Альмиеру же приближались только мужчины.

Доброгнев устало вздохнул и облокотился на стену: жизнь изменилась так сильно, что разум отказывался воспринимать ее. Самым ужасным было то, что башня из убежища превратилась в тюрьму. Они стали заложниками безумного эльфа. Люди были готовы уйти даже в Туман. Доброгнев скривился. Нашествие теней не прекратилось, наоборот все стало гораздо хуже. Воины приобрели плоть, и если бы не Рин и его «друзья», их бы всех давно вырезали, как свиней.

Нечто подобное творилось и на границе. Рин порой откровенничал и рассказывал, что происходит там. По его словам у церковников дела обстояли плохо. Они не смогут противостоять и теням и Туману, призрачная надежда сдвинуть границу исчезала, как утренняя роса в лучах солнца.

Зертиш уже в который раз сжал в руке портальный ключ. Он стал бесполезным куском железа. Эльф умудрился испортить всю сеть. Теперь если бежать, то через Туман. Доброгнев даже опустился до того, что попросил помощи у нежити, у Рина. Ребенок клыкасто улыбнулся и сказал:

— Зачем мне спасать вас?

Зертиша подобный вопрос поставил в тупик. Но мужчина быстро взял себя в руки.

— Торг, малыш. Я подарю тебе свою душу, а ты спасешь мою семью и друзей.

— Душа — это хорошо, вот только мне вторая не нужна, — честно ответил Рин.

— Тогда… — мужчина растерянно провел рукой по волосам. Что предложить нежити он не знал.

— Зачем я здесь? — помог с вопросом мальчик.

— Да.

— Я же тебе говорил, что Туман желает, чтобы я увидел мир и обрел покой.

— Значит, ты отказываешься помогать! Мы уйдем сами, плевать, что опасно!

— Никуда вы не пойдете, — холодно произнесла нежить. — Я поддержу эльфа, мы будем ждать.

— Кого? — у Доброгнева от волнения перехватило дыхание. Он желал и страшился услышать ответ на свой вопрос.

— Ярогневу со своим сыном.

— С кем?!

— С крысой! — зло прокричал Рин. — Почему я не оказался на его месте? Охе даже не понимает, какой подарок получил.

Доброгнев решил не уточнять, что имел в виду Рин. Его волновало другое.

— Ярогнева?! Она жива? — в вопросе Зертиша была надежда. Он боялся верить в это, но желал этого всей душой. Когда он не смог связаться с Ярогневой, то предположил самое плохое. Слишком хорошо Доброгнев знал свою сестру. Ее могла остановить только непреодолимая сила. Смерть лучше всего подходила под это определение. Доброгнев надеялся, что ошибался.

— Жива, — обрадовал Зертиша Рин.

— Что ты хочешь от нее?

— Я хочу яблок! — выкрикнул Рин и даже топнул ногой, показывая насколько сильно, он этого желает.

— Малыш, ты мертв, — мягко произнес Доброгнев и сжал плечо ребенка, пытаясь поддержать его.

— И что? Братцу Оливеру это не мешает!

На это заявление он не знал, что ответить. К тому же мужчине хотелось узнать, кто такой Оливер. Слишком часто это имя стало всплывать в разговорах. Из них же Доброгнев понял, что Оливер как-то связан с Туманом и с Ярогневой.

Пока Зертиш раздумывал над словами ребенка, Рин подошел и обнял ноги мужчины. Доброгнев вздрогнул.

— Скоро я буду называть тебя дядей.

Доброгнев шумно сглотнул и посмотрел вниз, на него радостно скалясь, глядел мертвый ребенок.